Последние приготовления всегда напоминают мне о ветреном рассвете: всё дрожит и трепещет в предчувствии пути, словно последний вдох перед прыжком в неизвестность. Воздух напоен суетой сборов! Сколько бы ни записывал в блокнот, сколько ни прочитывал списки, всё равно что-то ускользает, исчезает меж строк, рождая сомнения. Но ведь именно эта неполная определённость, затаившаяся в тени, делает путешествие настоящим.
Можно было бы ещё долго и подробно перечислять всё, что мне удалось предусмотреть, но в самом перечне нет конца — всё, что остаётся за спиной, теперь лишь фон для грядущих событий. Ведь на настоящей дороге только в пути рождается уверенность, а всякая непредвиденная мелочь становится то испытанием, то новой историей.

Внутри автодома — привычная суета: последние сумки находят свои отсеки, пледы и постельное белье аккуратно убираются в боковые рундуки, и даже фонарик занимает своё место под рукой. Всё кажется таким важным и нужным, словно сама судьба требует повторно все пересчитать и проверить.
Инструменты упакованы с неукоснительной педантичностью. Я представляю себе – где-нибудь, на просёлочной дороге, при глухом шорохе леса, вдруг понадобятся пассатижи или отвертка, и от обстоятельства спасёт не удача, но эта самая предусмотрительность.

Пусть техника теперь тоже дежурит на вахте будущей дальнобойной тишины: ни темнота, ни случайная поломка не застанут меня врасплох. И всё же ощущаю — сколько бы не проверял и не заглядывал в каждую щёлочку, до конца предугадать все сюжеты путешествия невозможно.

Автодом дрожит лёгкой нетерпеливой дрожью. Вот они — минуты до старта, когда вдали зовёт дорога, а впереди раскинулось всё, что ещё случится.

Снаружи с самого рассвета беснуется ветер. Он не просто дует — он будто роется в зазорах автодома, играет на стенах его кузова низким гудком и ураганит по крышам, стягивая хмурый небосвод всё ниже и ниже. Мимо окон несутся клочья пыли и сухие травинки, мелькают изгибающиеся деревья.

Продукты надёжно уложены в холодильнике и в ящиках, словно маленький магазинчик, готовый открыться в любую минуту. Три полных бака воды, аккумуляторные батареи, выведенные на дисплей многозначительными цифрами — сто процентов! — переливаются тихим светом надежды.

Есть в этом едва уловимое волнение, когда кладёшь руку на руль, глядишь в зеркало заднего вида, где отражается вчерашний покой, и мягко выжимаешь тормоз, готовый к тому, что истинная свобода начинается сразу за последней городской чертой.

Маршрут вскоре приобретает реальные очертания: точки отмечены, дороги прорисованы. В этой кропотливой подготовке есть особое предвкушение. Вот мы уже движемся по вечернему тракту, под синеющей зарёй, туда, где ждет нас первый ночлег — Ростовский заповедник. Мы планируем приехать поздно, когда округу окутает степная ночь, и потому решаем остаться прямо у визит-центра заповедника — чтобы с утра проснуться среди первозданной природы, под первым рассветом новой жизни.
Вот мы и на месте. За спиной — ровно 510 километров дороги, полотно которой все еще отдается легкой вибрацией в теле, а за окном — густая, терпкая тьма, наполненная весенней прохладой. Двадцать три пятнадцать. Приходит особая усталость — не изнуряющая, а тихо приятная, когда знаешь: сегодня ты уже сделал главное, сегодня можно позволить себе не спешить.

Сейчас — еще немного хлопот: поставить машину так, чтобы открыть поутру окно навстречу первому свету, ловко развернуться, поставить чайник. Горячая кружка в ладонях и довольное зевание, полутемный душ и мягкое объятие спальни — всё доступно здесь и теперь. И какое же это удивительное наслаждение — понимать, что всё необходимое для ночного уюта и покоя, вплоть до последнего пледа и любимой чашки, всегда едет с тобой. Нет беспокойства, нет чужих лиц, нет суеты — лишь ты, твои спутники и твой маленький мир посреди ночного безмолвия.

Наш путь ведёт на север, к суровым берегам Кольского полуострова, туда, где к середине лета серое море становится сценой для самого захватывающего чуда природы. Когда-то эти просторы казались мне недосягаемыми, но теперь я чувствую — мечта становится ближе с каждым днём. Мы едем навстречу океану, где синие воды встречают серебристое небо, где ветер полон соли и свободы. Именно здесь, в сезон короткого северного лета, появляются киты — величественные и загадочные жители глубин, возвращающиеся на кормёжку после долгих скитаний.
Сколько себя помню, меня манила эта мечта — увидеть китов на свободе, в их естественной стихии, а не в книгах или на экране. Я слышал рассказы о невероятных встречах, о том, как их песни, перекатывающиеся в глубине, могут заворожить любого, кто хоть раз их услышит. Говорят, что стоя на палубе или берегу, затаив дыхание, человек вдруг ощущает: перед ним не просто млекопитающее — это один из хранителей древних океанов, существо, существующее на грани мифа и реальности. Их мощь вырисовывается в каждом плавном движении — в тяжёлом, размеренном взмахе громадного хвоста, в струях воды, бьющих к небу, в блеске гладкой, тёмной спины, мелькнувшей среди волн. Порой мне кажется, что именно киты способны напомнить человеку о главном: наш мир наполнен такой красотой и чудесами, которым нет равных. Их присутствие завораживает и притягивает, их голос можно спутать с песней самой Земли. Я знаю: эта встреча с ними, в суровых широтах севера, обязательно останется со мной — как подтверждение того, что даже самые давние мечты могут стать явью, если идти им навстречу.

Дорога — это не просто полоса асфальта или тропа, уходящая вдаль: для меня она становится воплощением свободы и вечного движения. Стоит только взглянуть на простирающийся вперед путь, как внутри разгорается неукротимое пламя, неведомое в повседневной суете. Сердце сжимается от восторга, и хочется закричать, пролиться весенним дождем по обочинам, раствориться в безбрежном просторе. Даже если в душе поселилась боль или разочарование, дорога словно смывает их за своим порогом.

Все тяжести остаются в прошлом, тают где-то за чертой позади, а впереди открывается щедрый мир — неисчерпаемый, полный чудес и ещё не пережитых историй. С каждым шагом или оборотом колёс меняюсь и я сам: становлюсь легче, сильнее, свободнее. Дорога всегда зовёт — обещанием новых встреч, свежего ветра и бесконечных возможностей.

Огромную благодарность шепчешь в темноту — Вселенной, дороге, этой возможности ощутить абсолютную самодостаточность.
Пусть всё остальное случится завтра. Сегодня — сладкий сон под пледом, в надежном доме на колесах. Спокойной ночи. Завтра, непременно, будет новый, прекрасный день.

Путешествие на север начинается неспешно, словно развернутая по страницам старая летопись. Мы будем медленно продвигаться сквозь российские просторы, и каждый новый перелесок, каждое придорожное село становятся для нас не просто точками на маршруте, а живым звеном в цепи, связывающей настоящее с прошлым. Здесь, вдоль пыльных дорог и бескрайних полей, впитывается душа земли, слышатся отголоски предков — в срубах изб, в церковных колоколах, в тягучем напеве ветра за околицей.

В этом пути нет возврата: наш дом на колесах и надёжный тягач не оглянутся, не повернут обратно. Всё, что позади, остаётся в череде пережитых дней, а мы медленно, но верно движемся вперёд, туда, где горизонт окрашен золотыми всполохами утренних зорь. Дорога на север незаметно превращается в дорогу жизни, где каждый километр наполняет нас новым знанием, а пройденная тропа становится отражением внутреннего движения — от привычного к неизведанному.

Но, достигнув крайней точки на севере, путешествие не завершится разворотом — оно продолжится возвращением к югу, будто мы делаем глубокий вдох перед последним, решительным броском. Наш путь уведёт нас всё дальше, всё восточнее, через меняющиеся климат и пейзажи, через суровые степи, могучие реки, сквозь города и дикие побережья, пока не упремся колесами в холодное серебро Тихого океана.

Там, на краю земли, где ветер пахнет солью и свободой, судьба призывает нас сделать следующий шаг: оставить за кормой колеса и сталь, пересесть на волнующуюся палубу яхты и довериться стихии. В глазах снова появляется свет — впереди кругосветка, мечта всей жизни. И уже неважно, сколько дорог пройдено, ведь теперь перед нами только горизонт: бескрайний, манящий, хранящий в себе все обещания приключений и новую, совсем иную свободу.
Первый аккорд нашей большой одиссеи звучит в Ростовской области. Вот она — равнинная, распаханная ветрами и солнцем земля, сдержанно приветливая и простая на первый взгляд, но уже при беглом взгляде вдруг начинающая меняться всеми оттенками южной российской души. Я вспоминаю, как откликались друзья, когда слышали про наши планы задержаться здесь на две недели: «Что там делать две недели? Что вы там не видели?» — удивлялись они, искренне не понимая, что может притягивать в этих степях и на просторах Донского края столь долго.

Но разве можно всё узнать издалека? Я ведь сам, когда разбирал карты, читал старые статьи и дневники — удивлялся, сколько здесь на самом деле спрятано: бескрайние лиманы и перелески, хранилища древнейших стоянок, казачий дух, покряжистый и упрямый, притоки великого Дона, полноводные и священные. Мне кажется, можно прожить здесь годы и не узнать всей правды этой земли, не разгадать её характер. И тем сильнее хочется путешествовать не наскоком, а с уважением — не проезжать мимо в спешке, а задержаться, всмотреться, почувствовать этот край на вкус и запах.

Доброе утро, страна! Сегодня — особенный рассвет: наше первое утро в доме на колесах, в неведомом, неизведанном месте, где даже воздух кажется наполненным предвкушением перемен. Всё вокруг ново и загадочно, словно мы шагнули не просто за порог, а в совершенно иной мир; за тонкими стенками дома на колесах сливаются шорохи ветра, редкие крики птиц и хруст побелевшей от росы травы.

Когда я открываю глаза, мир ещё дремлет — даже Ирина, чьё ровное дыхание едва слышно в тишине. Я рано просыпаюсь, я жаворонок, и эти первые мгновения рассвета, наполненные прозрачным светом и неподдельным покоем, дороги мне необыкновенно. Я осторожно завариваю кофе, прислушиваясь к щелчкам газа и журчанию кипятка, и в это короткое утро, когда всё только начинается, каждый глоток кажется частью неспешного таинства.

Я позволяю себе полчаса абсолютного покоя, когда мысли текут свободно, а вся суета остаётся за пределами этой крохотной планеты. Самое плодотворное время — бесценные минуты, когда я благодарю вселенную за всё, что имею: за этот дом, за родные глаза Ирины, за свободу, за возможность быть здесь и сейчас.

Какое же это чудо — пробуждаться с ощущением рождения нового дня, открытия чистой страницы. Удивительная цикличность бытия: вчера сменяется сегодня, солнце вновь выбирается из-за горизонта и обещает новое приключение. Всё живое благодарно ловит эти первые лучи, и я в их числе — маленькая частица большого круговорота. Пусть впереди ещё множество неизведанных дорог, но каждое такое утро — напоминание о том, как прекрасна жизнь, если встречать её с благодарностью и восторгом.
Итак, мы провели ночь прямо у ворот визит-центра Ростовского заповедника. Тишина разливалась вокруг широким озёрным светом, иногда нарушаемая только шелестом деревьев, да редкими ночными звуками жизни неподалёку. Ночью к нам подходил сторож — спокойный, уже не молодой мужчина с приветливыми глазами, негромко поинтересовался, не нужно ли воды, может быть, туалет или что-то ещё из его нехитрого арсенала заботы. В его словах слышалась искренняя доброжелательность, будто он рад каждому новому гостю на пороге своего дома.

— Доброе утро! Доброе, доброе!.. Всё ли у вас хорошо? — прогудел его голос откуда-то из самых глубин деревенского радушия.
— Да, — отвечаю я, — всё замечательно, лучше всех!

Непринуждённый короткий диалог, наполненный человеческим теплом, стал для меня не только добрым началом утра, но и безошибочным приглашением в этот новый, ещё неизвестный нам мир ростовской степи.
Ну что, какие планы на сегодня? — спросил я полушёпотом, только продравшись из уютной сонной неги Ирину. За окнами в пустой ещё офис вползала золотистая гладь степного солнца, и казалось, будто сам воздух пронизан неторопливой надеждой нового дня.
По моим поискам тут две жемчужины, две яркие вспышки этой обширной земли — знаменитые тюльпановые поля, где в апреле, говорят, цветы стелются ковром до самого горизонта, ускользая в запахах, почти пряных, будто дикий мёд, и остров, на котором живут дикие мустанги — уходящиймираж свободы, воплощённый в рубцевающих ветром гривах да звонких тихих копытах. План на день складывался просто: дождаться сотрудников заповедника, всё уточнить — и в путь, к новым откровениям.

Утро застало нас бодрыми и почтительно восхищёнными открывающейся панорамой: лёгкая дымка стелилась над полями, солнце с осторожностью выглядывало из-за облаков, а где-то поодаль уже чувствовалась деловитая активность — сторож любовно наводил порядок на территории визит-центра. Монотонный, почти музыкальный звук газонокосилки перекликался с дыханием ветра. Я подошел к нему, и, едва завидев меня, он тут же выключил двигатель и с широкой улыбкой протянул руку:

Он одобрительно кивнул, улыбнулся снова и почти шёпотом, словно совершая маленькое озорное признание, добавил, что сотрудницы будут только к девяти тридцати, так что рано ещё — можно не спешить. Его слова словно растворили последние остатки дорожной усталости в воздухе влажного утра — медленного, приветливого, открытого буквально каждому встречному. Я заверил его, что торопиться никуда не намерены, и с готовностью дождёмся начала дня.

Вот и они — девушки, быстрые, как летние ручьи в половодье, разом наполнили офис теплым, деловым шумом. Все — научные сотрудники, хранительницы и исследовательницы этого мира: ботаники, экологи, зоологи, кто-то по неуловимым законам жизни. Но сегодня они — и гиды, и рассказчицы, открывающие нам анатомию заповедной земли чуть ли не на ладонях.

— Так, откуда вы? На мустангов хотите? — звонко рассыпается голос одной из них. — Вот, тут в группе пара мест осталось, быстро-быстро давайте, определяйтесь — через минуту уходим!

Кажется, они живут в собственной системе времени, где каждый миг — артерия важного дела, где нет ни секунды на раскачку и раздумья. Мы с Ириной застываем в этом вихре, и, пока я отпускаю прицеп от машины — жест сакральный почти, разрубающий пуповину дороги — нас вдруг подвинули, сухо сообщив: «Ваша очередь — в следующем потоке. Через час». Ну что ж, смиряюсь. Мир размерен по-своему, в нём всё на своих местах.

Значит, у меня целый час незапланированной тишины: можно наконец открыть ноутбук, взяться за рабочие дела, которые следуют за мной тенью всегда, где бы я ни был — город это или безбрежная степь. Электронная почта копится, банковские операции требуют внимания, юрист на связи ждет моего решения, и вся эта удалённая суета теперь всегда со мной, куда бы ни забросила судьба.
Видимо, настоящее путешествие — это искусство балансировать между своим миром и новым, который раскрывается перед тобой каждый миг.

Ну где вы, еще не готовы? — раздался голос, тревожный и требовательный, будто разрывающий тонкую паутину утренней неги. Торопливые шаги, застёгнутые на бегу сумки, глухой стук крышки ноутбука — всё смешалось в этот момент, сжав время в плотный комок одной мысли: «Быстрее, наш ждет паром. Я еду с вами. Давайте быстро, я сказала!»

Я, ещё не до конца проснувшийся после дороги, удивленно поднял голову:
— Так вы же сказали, у нас есть час...
Ответ гида прозвучал жёстко и почти весело:
— Так уже, уже, поехали!

Я бросил взгляд на часы. Не прошло и пятнадцати минут, как я успел только открыть компьютер, мельком пробежал глазами два письма, и снова пришлось возвращаться в этот мир, где торопливость — закон, а промедление грозит оставить тебя на пустом причале.

— Ну ладно, — вздохнул я, — потом доделаю.

Мы быстро погрузились в машину. Ирина, мой штурман, конечно же рядом со мной! Наш гид — женщина с осанкой офицера и твердым взглядом, будто умеющая сгибать кленовое дерево одной волей. Рядом с ней — две молодые девушки, искрящиеся неприкрытым любопытством, в движениях их было обещание каких-то приключений и едва заметная напряжённость от нетерпения.

Мотор заурчал, машина тронулась с места. В предвкушении — перемешанном с лёгкой дрожью предстоящей неизвестности — мы невольно затаили дыхание. Всё, что было до этого: работа, заботы, письма, — растворилось за окном, оставшись в прошлом, как сон или неудавшееся утро.

Мысли ускоряются в такт колёсам. Нас ждут мустанги, ветер и простор. Вперёд!

Я, исполненный какого-то неопределимого чувства собственного достоинства, уверенно зашагал впереди женской части экспедиции, но до водительской двери меня не допустили даже на шаг: генерал плавно, но непреклонно оттеснил меня рукой и заявил весомо, как в строю: «Сначала женщины!» Тут не поспоришь — уклад, укоренённая логика. Смирившись, я коротко кивнул, и вслед за дамами сел вперед, рядом с этим человеком, одетым, кажется, сразу для любой службы — от административной до военной.
Остров, к которому мы пристали, вытянулся на двенадцать километров длиной и четыре шириной, напоминая половину луны, лежащую на тихой воде.

Какая же это была красота — говорить хотелось только шёпотом, чтобы не спугнуть ни миг, ни дыхание, ни отблеск солнца на гриве. Впереди, на дальнем горизонте, как видение, показалось дикое стадо. Оно бродило, купаясь в просторе, свободное и гордое, не зная страха перед человеком: здесь, на этой нетронутой земле, закон диктует сама природа. Стадо было само воплощение величия: плавные движения, сильные тела, настороженность и спокойствие одновременно. За стадом наблюдала группа, которую мы должны сменить, а генерал отвезти их обратно на паром. Нам провели строгий инструктаж: не шуметь, не жестикулировать, оставаться невидимыми и слитыми с пространством. Мы, люди, — здесь всего лишь гости, случайно вписавшиеся в книгу жизни, бережно перелистывая страницы чужого мира.

Пора возвращаться. Несколько минут ещё слышны сухие щелчки фотокамер наших натуралисток — природа, пойманная в объективы, прощается с нами напоследок. Мы медленно, не спеша, постоянно оборачиваясь на стадо, шагаем обратно к нашему старенькому, но верному другу — буханке. Описать эти ощущения словами невозможно: в них и благодарность, и почтение к тому, чему едва удалось прикоснуться; в них — острая грусть понимания, что, быть может, такого шанса больше не выпадет. Мы с Ириной жадно впитываем последнюю пыльную теплоту этих минут, храним каждый взгляд, запах, звук, как самое драгоценное.

То, что происходило вокруг, было выше будней и дел – это была сама жизнь, свежая, первородная, трепетная. Ясно было одно: космос, природа, всё сущее – удивительны в своей гармоничной простоте. Мир был прекрасен в этот миг, и душа отзывалась в ответ замиранием: «Вселенная, ты прекрасна!»
Мы медленно вышли на открытое пространство, и стадо оказалось совсем близко — каких- то пятьдесят метров отделяли нас от этого живого, могучего пульса природы.

Нас уже поджидала переправа. На «паром» это устройство походило разве что по назначению: небольшой плот-понтон с прикрепленным мотором, по виду скорее приспособленный под эксперимент, чем под пассажирскую перевозку. Возле воды суетилась команда девушек из Петербурга — шесть энергичных леди с массивными профессиональными фотокамерами и объективами, в которых угадывалась страсть натуралистов и подлинная одержимость своим делом. С первого взгляда стало ясно: это серьёзные дамы, для которых ни ветер, ни усталость, ни длинная дорога — не преграда, лишь бы встретиться с дикой природой.

Под чутким руководством капитана переправы мы все разместились на борту, аккуратно перебрались с берега на наш своеобразный «лайнер». Мотор поёжился и заурчал, понтон лениво начал движение, рассекая зеркальную поверхность воды. По ту сторону ждал остров, таивший столько надежд и трепета: ведь там, всего в нескольких минутах плавания, могла случиться настоящая встреча с легендой — свободными лошадьми, чьё грациозное бегство когда-то было символом дикого Юга.

Дорога до Маныч-Гудило заняла немного — не более получаса. Сначала она радовала не совсем гладким но уверенным асфальтом, под колёсами которого привычно урчал мотор. Постепенно серый поток цивилизации иссяк, нить асфальта растворилась в пыли, дорога перешла в просёлочную, а затем и вовсе растаяла — превратилась в едва заметную колею по широкому полю. Какое счастье, что день выдался солнечный и сухой: стоит лишь вообразить, как эти же просторы после дождя превращаются в грязное месиво, а каждый метр пути — в испытание, где о комфорте можно только мечтать.
И вот наконец — долгожданная остановка. Мы прибыли на берег огромного солёного озера — Маныч-Гудило. Гладь воды отсвечивала серебром, за ней в лёгкой дымке маячил остров Водный — именно там, на этом крошечном клочке суши, обитают легендарные дикие донские мустанги.

Мир тесен: сейчас мустангов в вольном состоянии можно увидеть лишь в нескольких заповедных уголках США и Канады. И вот — такой редкий шанс буквально под рукой, здесь, в Ростовской области! Как не воспользоваться этим подарком судьбы и не стать свидетелем живого чуда?

Всё очень просто: не мешать, не нарушать, наблюдать и почти растворяться в полутьме и тишине. Стоило только сделать вдох — и казалось, что сам воздух пахнет свободой и новизной.
Мы двинулись вперёд, переглядываясь друг с другом и со стадом, между взглядами пробегали немые улыбки – ведь слова были не нужны. В стаде свои законы: находясь вроди бы вместе оно делилось на семьи.Внутри каждой семьи — свои законы: могучий конь держит круг, вокруг него — осторожные, красивые кобылы, а в гуще — неугомонные жеребята, весело бьющие копытцами пыль. Но были и отдельные лошадиные пары, отделившиеся от общества, влекомые возможности стать началом новой семьи. Какая взаимосвязь и независимость в каждом взгляде, движении, скачке!

Затаив дыхание, чтобы не спугнуть настороженных животных, мы остановились и погрузились в созерцание этой дикости. Двадцать минут молчания — двадцать минут чистого счастья, когда каждый миг наполняется особым смыслом. Кони пасутся, настороженно поглядывают в нашу сторону, их гривы треплет ветер. Всё вокруг затихло, словно время подталкивало нас жить только этим мигом.

Пятнадцать минут тряской дороги, пять минут на старом, тяжёлом пароме — и мы снова в нашей машине, будто просыпаясь из этого завораживающего сна. Мы ненадолго останавливаемся на берегу озера — задержать прощальный взгляд на зеркальной глади воды, вдохнуть пронзительно свежий воздух. И вот — мы снова в пути, уносимся вперёд, в предчувствии нового чуда: впереди нас ждут тюльпановые поля, залитые солнцем, рассыпанные по степи целыми радугами. И в сердце — радость жизни, благодарность за хрупкое прикосновение к волшебству.

Пролив был преодолён без особых приключений, и вот нас уже встречала… буханка! Не на дрожжах — на колесах. Верный стальной «батон», накрепко прописанный на просторах российских дорог со времён шестидесятых, стоял на обочине как часовой эпохи. За его баранкой восседал человек, чей облик горел старой казачьей породой: могучая шея, щеки, обожженные ветрами, форма инспектора с огромными ромбами на погонах. Он выглядел не столько водителем, сколько атаманом на службе природы — и харизма его лилась широкой донской рекой, заражая бодростью нашу группу.

Дорога неспешно уходит от нас, растворяясь в зелёных волнах бескрайних полей. Несколько ленивых поворотов, мягкие очертания холмов — и вдруг перед глазами раскрывается настоящее чудо! Перед нами раскинулось море тюльпанов — поистине волшебное зрелище, способное разбудить в душе даже самого сдержанного путника позабытые мечты детства, между ними гордо возвышаются дикие ирисы, добавляя сиреневую свежесть и изысканную строгость этому цветочному хору.Остров, к которому мы пристали, вытянулся на двенадцать километров длиной и четыре шириной, напоминая половину луны, лежащую на тихой воде.

Мы бродили по этому сказочному полю, забыв о времени, и казалось, что за каждым новым холмом, за каждым изгибом радуги будет еще ярче, еще чудеснее — но всё это была лишь иллюзия, потому что уже сейчас, в этот миг, мы были в центре самой настоящей сказки, сразу на сцене музыкального чуда, где цветы исполняли свои дивные партии, а земля пела им вторым голосом.
Пока девушки, одержимые свободой момента, метались по цветочному ковру, я тихо опустился и прилег прямо в его разноцветные объятия. Сквозь полуприкрытые веки мир казался невообразимо красивым — изнутри и снаружи, и я позволил себе просто быть и радоваться. Вот скажите, разве не в этом — настоящая, подлинная жизнь?

Наши города разделяли сотни верст, но, как ни странно, широта почти совпадала, связывая нас неведомой параллелью судьбы. О, сколько бы хотелось рассказать о том времени, о лихих 90-х, когда мы мечтали, терпели, надеялись… Но это уже другая глава будущей истории, к которой я непременно вернусь.
Пока же мы — четверо: две девушки, открытые всему новому, и двое романтиков «за пятьдесят», словно упреждая все вопросы возраста, ощутимо молодеем душой и спешим вперёд. Мы гонимы нетерпением увидеть ту самую стихию цвета — тюльпановый океан, который передаёт дыхание весны в степной тишине. Сердце наполняет легкая тревога предвкушения, а дорога манит, словно зов из детства, обещая подарить удивительный подарок — встречу с природой, которая каждый годустраивает для тех, кто ищет, своё волшебное представление.

Тюльпановый рай — одно из поистине редких чудес России, что притаилось на просторах Ростовского заповедника. Здесь, среди ковыльных степей, где свободно бегают дикие мустанги, весной внезапно возникает целый океан цвета, словно сама земля на время погружается в сказку. Перед отъездом наш гид, обладающий добротой и искренним желанием поделиться этой красотой, терпеливо показывает короткий, но верный путь — всего двадцать минут от прощального взгляда на коней до поля, где бушует весна.
К нашему маленькому путешествию охотно примкнули две удивительные девушки, Лиза и Полина, студентки — такие юные и вдохновлённые, наполненные смехом и ожиданиями будущего.

Их присутствие будто молчаливое напоминание о лёгкости, свойственной только тем годам, когда всё ещё впереди, и даже трудности воспринимаются как приключение. Мы с Ириной переглядываемся, и в этих взглядах — столько воспоминаний о собственной юности. Казалось бы, мы родом из разных концов огромной страны: Ирина зимовала и взрослела в студёной Тюмени, в то время как я рос в тихом уюте латвийского Алуксне у другого края ушедшего Союза.

В том, как мы едем, как переглядываемся, смеёмся, заранее угадывая счастье, есть что-то очень родное и важное. Быть может, в этот момент мы забываем, сколько нам лет, из каких мы городов и эпох. Есть только дорога, весенний ветер и образ тюльпанового рая впереди — чуда, ради которого стоит мчаться навстречу рассыпанной в степи радуге.

Покой накрывает мягким, пушистым пледом. Воздух неподвижен, и над водой царствует задумчивая тишина, только птицы нарушают её сотней голосов: лебеди, величаво скользящие среди кувшинок; утки — важные, степенные; гуси и чайки; а ещё множество незнакомых мне пернатых, каждый из которых был маленьким секретом этого озера. Тут пригодился большой капитанский бинокль, подарок дяди Володи — настоящий инструмент исследователя! Я осторожно наводил резкость, и перед глазами возникали не просто пёрышки и клювы, а целые сцены из жизни живых существ, их заботы, споры, дружбы. В эти минуты я становился орнитологом, наблюдателем и участником водного театра природы.

Накануне, гуляя по цветущим апрельским полям, я расспросил у инспекторов национального парка, не знает ли кто в окрестностях поселка Волочаевский укромных уголков, куда можно было бы пристроиться ночевать. "Ближе бы к воде, и чтобы недалеко добираться после долгого дня," — добавил я, уставший, но всё равно азартный в поиске красоты. И вот, нам посоветовали озеро — совсем миниатюрное, почти у самого края поселка, чуть больше двух километров от визит-центра. Лучшего и желать трудно: укрыться на вечере у тихой воды, в обнимку с отражениями деревьев и танцующими стрекозами.

Время ехать домой. Какая простая, обыденная фраза — но как необычно она звучит для нас! Для одних "домой" — это уютная квартира с привычным креслом у окна или дом, где на стенах фотографии из беззаботного детства, а вечерний свет льётся из кухни. В крайнем случае — отель на пару дней, где, правда, никогда не пахнет своим. Но для нас, для этих вечных странников с домом на колёсах, "домой" значит гораздо больше — дом здесь всегда с нами. Мы носим его, как улитка свою раковину или крабик свой панцирь: наш мир под сенью узких стенок, наше пространство, где всегда тепло, светло и уютно друг с другом.

Какое удовольствие осознавать: через каких-то полчаса откроется заветная дверь, и мы, сбросив дорожную усталость, сможем поставить чайник, включить музыку или поставить фильм, забраться с ногами в привычную постель, раскидать по полу вчерашние книги — и, кажется, снова обрести свой центр во Вселенной. Но сегодня этот уют ещё стоит чуть отдалить: впереди предстояло небольшое приключение, поиск новой стоянки.

Вернувшись "домой", к нашему фургону, мы коротко простились с попутчицами, заварили чай, лениво развалились на спальнике — и позволили себе маленький отдых перед последним марш-броском этого дня. Затем я собрал наш крошечный дом: поднял стояночные крепежи, отключил воду и газ, аккуратно пристегнул прицеп к машине. Всё это отточенными, привычными движениями, будто бы яхту выводишь из гавани перед отплытием.

И вот мы трогаемся в новый уголок, к тому самому озеру.

Несколько минут — и мы уже на месте, будто перенеслись через тонкую грань между реальным и сказочным. На карте этот водоём безымянен, словно природа нарочно оставила себе тайник, сокровенное место для посвящённых. Мы выбрали уютный небольшой полуостров, где трава ещё не примята ни ногой, ни колесом, и поставили наш домик так, чтобы дверь смотрела прямо на гладь воды, где отражается небо уходящего дня. Всё привычно и почти механически: я спокойно произвёл процедуру парковки, но внутренне ощущал себя будто бы пришвартовываю корабль к таинственному берегу.

Тем временем Ирина уже хлопотала возле кухни, отмеряя крупу, нарезая овощи для ужина — запахи обещали уютный, тёплый вечер. Я занялся обустройством: нужно было слить серую воду, проверить работу насоса, убедиться в зарядке аккумуляторов и работе инвертора. Всего второй день нашего пути, и каждое простое действие становилось частью знакомства с нашим маленьким домом, его особенностями, неповторимым характером. Я учился у него терпению и вниманию к деталям.

Вот и закат. Как же он прекрасен в этом ускользающем мгновении, когда солнце, обжигая оранжевым золотом кромку неба, медленно опускается за линию берега. Вечер затихает, краски меркнут, озеро застилает розовым невероятное спокойствие. Мы провожаем второй день нашего странствия с тихой благодарностью — за этот вечер, этот покой и за то, что оказались именно здесь.

Перед сном я завожу будильник на 5:08. Почему-то мне важно встретить рассвет здесь, на этом берегу, среди прозрачного утреннего воздуха, чтобы поприветствовать новый день, наполнить лёгкие свежею тишиной, и мысленно поблагодарить вселенную за её щедрость, за эти чудеса встречи с миром. Спокойной ночи, мой путь, спокойной ночи, мой дом на колёсах, и до скорой зари.

День шёл, и едва ощутимая граница между делом и отдыхом то растушёвывалась, то исчезала совсем. Работа уходила плавно, уступая место безмятежности, затем возвращалась лёгкой волной. Так несколько раз — и вот уже за окнами закатная палитра, солнце плавно скользит по горизонту, наполняя комнату золотым светом. Заиграла музыка, такая приятная, что ноги сами собой пустились в пляс. Мы с Ириной закружились, ловя ритм, смеялись, подпевая знакомые мотивы. Всё казалось простым и ясным: hakuna matata, — сказал бы Пумба, — hakuna matata, — откликнулся бы Тимон. И видно было — на этот вечер оба были абсолютно правы.

Полчаса мы просто наслаждаемся этим чудом — обнимаемся, молчим и тихо общаемся, ловим каждую минуту. Предыдущий день был стремительным водоворотом дел и впечатлений, и сейчас, чувствуя усталость и тишину вокруг, решаем: сегодня останемся здесь, посвятим день отдыху и покою, позволим себе раствориться в этом уголке мира. Сейчас мы вместе, в лоне природы, среди красоты, и никуда не торопимся.
Иногда, чтобы ощутить настоящую прелесть дороги, нужно позволить себе передышку. Первый день был отдан пути, второй — экскурсиям, а до этого целая неделя организационной суматохи, когда каждое утро начиналось с дел и ожиданий, а дни сливались в один длинный старт маршрута. Неудивительно, что после встречи рассвета, такого мягкого и тревожного одновременно, мы позволили себе вновь погрузиться в сон, чтобы вновь, наконец, проснуться не под гнетом расписания, а по собственной воле.

Пять часов и восемь минут утра. Будильник едва слышно потрескивает в тишине спальни, деликатно напоминая мне о запланированной встрече с новым днем. Просыпаться так рано для меня не труд — я из тех, кто любит утро, ещё до появления первых лучей уже полно энергии. Открыв глаза, я первым делом приподнимаю занавеску: за окном, плавно окрашивая небо в нежные акварельные оттенки, рождается рассвет. Словно художник, нежно и осторожно, он начинает касаться мира.
Я успеваю заварить кофе — крепкий, горячий, наполненный терпким ароматом надежд и возможностей. Пока капсула с кофе отдает свою силу кипятку, настраиваю телефон, чтобы сохранить это чудесное мгновение. В соседней половине кровати ворочается Ирина. Ей тяжело просыпаться в такие ранние часы: она воплощение ночи, сова по своей природе. Её время — за полночь, её жизнь — во мраке уютных вечеров. Но сегодня мы вместе приветствуем рассвет.

Пятнадцать минут шестого. За окнами разгорается первое сияние солнца — безмолвный круговорот вселенной предстаёт перед нашим взором. Всё замерло, чтобы ощутить это рождение. Мы ощущаем себя частью чего-то большого и важного. «Доброе утро, планета! — хочется прокричать на весь мир. — Мы здесь, мы дышим, мы любим!» Пусть новый день будет счастлив, как для нас, так и для всех!

Пробудившись, мы не бросались сломя голову в новые события — каждый тихо вернулся к своим заботам, будто бы негромко разливаясь по собственным берегам. Нас не освобождали от привычных обязанностей: Ирина погрузилась в свои отчёты, на её лице время от времени пробегала улыбка профессионального удовлетворения. Я же, храня своё спокойствие, разбирался с привычной суетой производственных дел — монотонный стук клавиш растворялся в уюте комнаты.

Ну вот и вновь собрались мы в дорогу! Недолгий отдых, словно медленный выдох между вдохами приключений, остался позади. Теперь впереди простирается дорога на север, манящая свежестью белых ночей, прозрачным воздухом, мечтами о Кольском полуострове. Подробных маршрутов мы не составляли — не привязывая себя ко времени, но всё же понимаем: на севере лето пролетает быстро, не успеешь оглянуться, как оно растворится за горизонтом, да и киты не станут нас дожидаться. Значит, путь лежит к северу, но не по прямой, а плавной дугой через места, которые дороги сердцу и красят воспоминания ещё до встречи с ними.

Следующая точка на линии наших дневников — Цимлянское водохранилище, раскинувшееся у двух городов, Цимлянска и Волгодонска. Но для меня на карте этих мест сияет не только водная гладь, отражающая летний свет, но и дом особенных людей. В Цимлянске живёт семья, к которой всегда хочется возвращаться, — тётя Валя и дядя Виктор. Мне они навсегда тётя и дядя, хотя на самом деле просто давние друзья родителей. В памяти моя детская Латвия — провинциальный городок, где дядя Виктор, молодой военврач, очутился по распределению, а тётя Валя, детский врач, лечила нас всех в местной поликлинике. Так мои родители и познакомились с ними, и с той поры пронесли дружбу через годы и города.

Открытие должно остаться не только в памяти! Я отметил этот уголок на Яндекс картах, лаконично подписал: «Место для дома на колесах».
Было в этом простом действии едва уловимое чувство причастности к чему-то большому — словно отметил точку на карте мира, которой прежде не было, оставил след для других, как первую смелую веху первооткрывателя.
Когда через неделю модератор подтвердил появление точки локации, я почувствовал нешуточную радость. Значит, кто-то еще заглянет сюда, переночует, вдохнет этот степной воздух с запахом ковыля и тёплой свежести волны, как мы сейчас. Приятно — знать: что-то доброе осталось после нас в этом путешествии.Взмах руки — напоследок, вежливая прощальная слабая волна воды, последняя тень лебедя на зеркале. И вот мы растворяемся в дороге — вновь на колесах, впереди догорает апрельское солнце, и уже зовет навстречу дорога — к Цимлянску, к новым берегам.

Отправившись дальше, мы остановимся у самого края Цимлянского заказника, где среди степной тишины притаились Цимлянские пески. Что в них особенного? Только их чистая простота и редкость: настоящие песчаные барханы в самом сердце южной России, на берегу разлито озёрного водохранилища, где природа хранит свои секреты в парке, не открытом ни путеводителю, ни равнодушному взгляду. Здесь можно долго бродить по зыбким холмам и слушать, как ветер рассказывает о времени — о том, что приходит и уходит, оставаясь с нами лишь в виде светлых воспоминаний.
Отъезд наш оказался неспешным и почти церемониальным: мы будто не хотели расставаться с этим уголком у воды — тихим, необозначенным ни на одной из изученных мною карт. Вокруг суетились пернатые обитатели пруда: снежные лебеди величаво скользили вдоль берега, будто охраняли покой здешних мест, настырные чайки тараторили друг с другом, гуси переговаривались, перекликаясь глухим гоготом. В их пёстром и вечном движении была какая-то естественная гармония, в которой человек не смел быть хозяином — лишь гостем.

Я спросил у местных: «Как зовется этот пруд?» В ответ звучало беззаботное: «Да просто пруд на окраине Волочаевского!» Сразу стало жаль какую-то несправедливость — как будто взяли и забыли дать имя важному собрату в большой семье озер и рек. Но что ж, к своим открытиям надо подходить деятельно! Мы с Ириной переглянулись и единогласно решили: пусть будет Лебяжье! Есть в этом что-то и от местных обитателей, и от нашей пристойной прихоти.

Дальше путь лежал в Цимлянск — двести километров степной дороги. Сквозь открытое окно доносится аромат полей, а за разговором мы пересекаем поселок Орловский. Ирина, вдохновленная когда-то увиденными мустангами, весь путь твердит о лошадях: «Хочу, очень хочу! Давай где-нибудь найдем!». Смеёмся, обещаю искать.
Поиск конефермы не удался — советам девушек из кафе следовали тщательно, карта не подвела, но то ли мы искали не там, то ли эти чудные места уже растворились, как утренний туман. Может быть, я просто спешил к следующей стоянке, мечтая перевести дух…
Ирина не унимается — уже в телефоне выискивает искомые конюшни по всей округе. Наконец, победоносно, сообщает: «Вот! Конный клуб “Донские казачки” — в станице Романовская, совсем недалеко от Цимлянска и Волгодонска».

Мы сидим на краю берега, смотрим, как день уходит в багровую дымку, делим молчание и улыбки — всё вокруг наполнено покоем и неуловимой мечтой. Вернувшись домой, засыпаем быстро, под шёпот тёплого ветра и отдалённое кваканье лягушек. Завтра будет новый день, новая глава, новые дороги — а сейчас, спокойной ночи Цимлянск, спасибо за тёплый приём и твои таинственные, сияющие пески.

На той же площади отыскалось кафе-столовая «Солнечное» — вроде бы ничего особенного, но из окон проникали запахи только что сваренного кофе, и за стеклом было заметное оживление. Мы сразу решили: нужно заглянуть. Зашли — и будто попали в гости к хорошим знакомым. Несколько столиков, керамические чашки, расставленные с любовью, расписные стены, на которых раскинулись дому родные пейзажи: где-то коровы выпасаются, где-то пруд утопает в ивовых ветвях. И ещё — особая тёплая аура, что создают только по-настоящему гостеприимные люди. Хозяева встретили так, будто мы здесь не случайны.
Заказали два капучино, два аппетитных пирожка тут же, а два — с собой (дорога длинная, вдруг проголодаемся снова). Устроились у окна, потягивая кофе и наблюдая, как размеренно течет жизнь за стеклом. В этом уютном уголке необъяснимое ощущение — будто время замедлило ход и позволило каждому моменту насытиться простым счастьем.

Три дня пролетели в окрестностях Волочаевского, а сам посёлок до сих пор оставался за кадром, словно незнакомый пассажир в поезде событий. В очередной раз путь наш лежал мимо — и вдруг родилась простая мысль: а что мы всё мимо да мимо? Надо бы хотя бы раз свернуть с трассы, нырнуть в петлю улочек и узнать, каково здесь жить. И вот мы, словно исследователи неисследованных архипелагов, въехали в сердце Волочаевского.

Площадь встретила нас ухоженностью и даже каким-то тихим достоинством — аккуратно подстриженные кусты, свежая разметка, на клумбах — ароматы неприхотливых, но любимых цветов. Памятник Ленину чинно указывал на восток — туда, где, по заветам, всегда должен светить рассвет надежды. Почти символично: держится, вглядываясь в горизонт, как хранитель поселка.

Но самое удивительное ждало в конце — за всё угощение мы заплатили всего 240 рублей! Словно попали в прошлое, где еще осталась вера в доброту и скромность быта. От души пожелали хозяевам процветания, чтобы их уют и гостеприимство никогда не угасали.

«Я поищу ещё несколько вариантов на случай неудачи, прострочила она», но я убеждаю — не стоит. Как всегда, первое, что встречается нам в пути — оказывается самым запоминающимся. Решено: звоним, договариваемся на понедельник, к одиннадцати утра.

Нас встречает Татьяна: голос её спокоен, чуть раскатист, как у человека, привыкшего к ветрам и протяжным закатам. Всё, о чём договаривались заранее, — готово: место для стоянки, вода, электричество, кухонная веранда. Впрочем, удобств больше, чем нужно — у нас ведь всё с собой: дом на колёсах, хозяйский порядок в вещах и привычка устраиваться на новом месте быстро и уверенно.
Я вхожу в привычный ритуал парковки: на миг ощущаю себя капитаном небольшого судна — отцепиться, закрепиться, выровняться по уровню, следить за деталями. А Ирина, не теряя ни минуты, исчезает в зелёных зарослях, исследуя местность с камерой в руках — среди ласковых кустов, у вылизанных дорожек её блогерское чутьё живёт своей жизнью. Новый обрывок мира, новая глава в нашем маршруте.
Ирина вернулась, колдует на мини-плите, я наполняю баки с водой, опустошаю бак с серой. Солнце склоняется к горизонту, запах ужина наполняет наш маленький причал, и вдруг чувствуешь — вот оно, ощущение счастья, никуда спешить не нужно, всё уже состоялось.
После трапезы мы решаем пройтись к водохранилищу. Спускаемся по тропке, увитой полевыми цветами и редким, пересвистывающим в тёмном воздухе сверчком. И вдруг открывается пляж — песок, настоящий жёлтый, плотный, и при этом удивительно чистый, чуть зернистый. На ощупь он хрустит, как свежевыпавший снег ранним утром — не тёплая пыль дальнего юга, а что-то иное, реликтовое, необычное. Под ногами песчинки катаются, сверкнут, отражая последние отблески солнца — словно рассыпали по берегу осколки стекла или крошки янтаря.

Ну вот и он Цимлянск, ворота к водохранилищу. Но мы едем дальше, ещё чуть-чуть, ещё пара поворотов — и вдали маячит табличка с лаконичной надписью: посёлок Саркел. Здесь степь надламывается над обрывом, а ветер становится свежее, будто напоминая о близости воды.
Кемпинг «Цимлянские зори» — название вызывает вопросы, интригует, словно строчка из романа: почему не степи, не берега, а именно зори? Наверное, узнаем позже.

Я проснулся, как обычно, раньше Ирины — мои внутренние часы настроены ритмично, будто следят за восходом солнца. Семь утра. Всё вокруг еще наполнено покоем: за тонкой стенкой домика лишь робкие звуки просыпающейся природы, в домике глуховатое дыхание любимой женщины. Я осторожно выскользнул из постели, стараясь не потревожить тот волшебный покой, окутавший её крепкий сон. В привычной утренней церемонии сварил кофе — терпкий, обволакивающий, как новое начало. С кружкой в руке двинулся к водохранилищу.
Утро всегда открывает для меня особое измерение — не важна погода, не важно место, важен сам момент: настоящее, в котором я есть и которому радуюсь. Над водохранилищем тает и разгорается первый свет, заливая песок нежно-золотым, вода неподвижна и тёплая на вид, оконце мира — распахнутое настежь.

Тишина разлита по берегу, только резкий крик чаек рассекает воздух. Я стою и дышу этим утром — такой подарок был мне преподнесён жизнью, за это не устаю быть благодарным.
Вернулся в дом — в наш кочующий островок уюта, подумал: а почему просто «дом»? Надо бы дать ему имя, ведь у такой гостьи, как Ирина, и у такого странника, как я, дом тоже заслуживает своего имени. Обязательно поговорю с ней об этом за завтраком.
После тёплого, уютного утра, мы двинулись дальше — сегодня путь намечен в сторону природного парка «Цимлянские пески». Редкость, почти мираж: песчаный массив, таких в России больше нет. Место, где охотники, рыбаки и любопытные странники находят удивительное сочетание воздуха и песка, среди тёмных, густых посадок и под палящим солнцем.
Путь наш лежал на восток, вильнул по Волгоградской области, огибая громадное водохранилище. Дорога под нами то вздыхала выбоинами, то терялась в кочках, и покрытие не радовало — всякое бывало на нашем пути. Через добрых шестьдесят километров навигатор стал показывать развилку: или длинным полукругом по асфальту, или прямо, но, кажется, «русская рулетка» — неизвестный путь. Внедорожник, полный привод, дороги не пугают, — решились на прямую. Далее была светлая грейдерная полоса, выструганная среди полей, запорошённая тонкой, колючей пылью.
Вскоре асфальт вновь принял наш след, впереди мелькнул знак: хутор Тормосин. И тут тишина — не звонка, не сигнала — мобильная связь исчезла полчаса назад, затерялась где-то между песком и небом. Останавливаемся у единственного магазина, переминаемся в нерешительности, кого бы спросить, куда идти дальше.
У дверей — местный мужчина, взгляд прямой, открытый, готовый к добродушному разговору. Ирина обращается:
— Любезный, скажите, где у вас «Цимлянские пески»?
— Пески? — с расстановкой на первом слоге, будто пробует слово на вкус, — Пески.
Слово покатилось меж нами и застыло.
И вдруг, словно сценка из старого доброго фильма с тревожной завязкой:
— Вам туда не надо! — заявляет он, чуть приглушённо, но с твёрдым упрямством. Изъясняется просто и по-сельски ясно:
— Там такие пески, что даже трактор застрянет.
Я хотел возразить — у меня внедорожник, рамный, уверенный, да и правда за плечами не одна вылазка, не хочется уступать.
— Нет, — повторяет, устало, но непреклонно, — вам туда нельзя.
Взгляд его твёрд, совет серьёзен и даже немного загадочен — будто охраняет за песками какую-то тайну. Затем указывает — езжайте лучше в хутор Попов, говорили там и интереснее, и безопаснее.
Мы, переглянувшись с Ириной, последовали совету, но уже на выезде с хутора улыбнулись друг другу — возвращение к задумке было решено молча, с лёгкой бравадой и улыбкой:
— Мы сюда вернёмся.
В дороге важно не только то, куда ты едешь, но и те тайны, что прячутся в словах местных жителей, в песках и за горизонтом.

Здравствуйте, подскажите, где тут Цимлянские пески? Мы тут с навигацией не дружим, — смущенно признался я.
Компания, подогретая субботним солнцем и лёгким хмелем, мигом нас приняла: самый бойкий из них с дружеским задором объявил: «Вы уже тут! Проходите к столу, угощайтесь ухой!»
Как от такого отказаться? Тем более, голод уже потягивал за рукав, а аромат дымящейся ухи кружил голову обещанием чего-то необыкновенного.

Пять минут дороги – и вот он, хутор Попов. Как на ладони раскинулся он на полуострове, омываемом с трёх сторон неторопливыми водами водохранилища. С первого взгляда ясно было: тут рыбаки – хозяева. Катера, лодки и баркасы покачивались у берега, подрагивая на слабой ряби, а между ними высились кучи сетей – будто чьи-то седые космы, выложенные на просушку под жарким солнцем.

Мы подъехали к песчаному пляжу, где вода мечтала о безбрежности, и затаив дыхание, наблюдали, как серебристая рыба выпрыгивала из гладкой поверхности и с шумом ударялась в камыши, идущая на нерест. Жизнь здесь, казалось, тянулась своим вечным, никому не подотчётным чередом – почти по-потаённому расписанию рыбаков и воды.
Переглянувшись с Ириной, мы без слов поняли друг друга: городская суета оказалась где-то очень далеко, и хотелось теперь найти нечто особенное, настоящее. А может – просто неизвестность, поиск приключений, зов песков. «Вперед! К пескам! — как будто одновременно сказали мы, — Ура авантюризму!»
Мобильная связь по-прежнему молчала, отрезая нас от привычной застежки навигации и интернета, но в памяти отпечатались размытые, словно акварельные, контуры карты. Я нащупал взглядом нужный поворот, свернул с привычного пути, и вот уже дорога извивалась между рассыпчатыми огородами, ленивым скотом и басовито крякающими стадами гусей. Полевая тропинка, лёгкой змейкой переползая мостик через неглубокую речку, вывела нас на открытое пространство: впереди раскинулись барханы и редкие кусты, справа над рекой дышал жаркий лесок и шумела весёлая компания.
Мимо нас вихрем промчался квадроцикл, а на нём – две девчонки с волосами всех цветов радуги. Детство, лето, беззаботность — на несколько секунд солнце, песок и ветер вдруг пахнули всеми лучшими воспоминаниями.
«Рома, к той компании — они подскажут, где Цимлянские пески!», — воскликнула Ирина, не давая засомневаться. Мы остановились у веселого стола, где щедро угощались, искрился смех, еда сама плыла в руки, а среди простых людей чувствовалась неподдельная радость жизни.

Стол ломился – блюда сменяли друг друга: копчёности, свежий хлеб, румяная рыба, мясо, а над всеми — кастрюля ухи, в которой плавало четыре вида рыбы и чуть ли не половина добытой сегодня икры.
Праздник начался: вокруг гомон, вопросы и пересмешки, обмен историями и неожиданное узнавание своих – несмотря на километры дорог и незнание друг друга ещё вчера. Вкус ухи оказался невероятным, таким насыщенным и ярким, что в памяти вспыхнул маленький фейерверк; это было настоящее счастье беспечных минут, когда ты нужен своим спутникам и случаю, а вокруг улыбаются хорошие люди. День, который захочется когда-нибудь вспомнить снова.
Как оказалось, у девушки с добрыми глазами и медовым голосом, Лиды, был сегодня день рождения. Это известие прозвучало как негромкий, но очень светлый колокольчик, что вдруг обозначил невидимую границу между прошлым и настоящим: вот мы пришли сюда незваными, а вот уже сидим за одним столом, делим хлеб и простое счастье летнего дня. Меня пронзило странное ощущение неловкости, словно несправедливости бытия — никто ничего не требовал от нас, а мы получили здесь настоящую радость, такой щедрый приём, будто были давними друзьями всем этим людям.
Это чувство не давало покоя, но я и растеряться не позволил себе: память услужливо подсказала, что в багажнике, рядом с дорожной пылью и дорожными усталостями, дожидаются своей очереди упаковки с новыми, ещё пахнущими заводом креслами-массажёрами. Мы с Ириной закупили их перед поездкой — в Китае, из любопытства и предвкушения веселых экспериментов. И теперь, вот он шанс хоть немного уравновесить чашу гостеприимства!
Я тихо вышел из круга, закрыл ладонью глаза от резкого света и быстро вооружился коробкой. Вернувшись под общий смех и добродушный гул, подождал паузы, наклонился к Лиде, чьи глаза чуть прищурились от солнца и счастья, нежно обнял и сказал самые тёплые слова, что только нашлись: о молодости, дружбе, лете и мечтах, что исполняются самым неожиданным образом — вот так, когда ты встречаешь своих людей в самой середине необъятного поля. Я ловко распаковал кресло, раздул его, продемонстрировал чудеса современной мысли. Массажёр затарахтел, и взгляд Лиды наполнился детским восторгом, а компания тут же захлопала, зашумела, поднялась на ноги.
Всё завертелось: друзья спорили, кому первым испытать диковинку, как сидеть, надо ли снимать обувь, когда начнётся следующий сеанс, можно ли брать в реку. Смех, вопросы, неожиданные истории и общий задор — атмосфера искрилась сантиметр за сантиметром, будто бы каждый делился своей частичкой радости, пока весь мир не превратился в круглый летний пирог, согретый солнцем и дружбой. Я затаился в этом мгновении, не хотел отпускать его — пусть никогда не кончается эта песочная, рыбацкая, по-настоящему летняя страна детства!
Но тут хозяин праздника, мужчина с короткой стрижкой — супруг Лиды — вдохновлённо обратился к нам: «Оставайтесь! Не смею отпускать!» — и, не дождавшись ответа, в мгновение ока вскочил на квадроцикл и умчался вдоль берега, к своему скромному хозяйству. Минут через пятнадцать, едва отзвучал гул мотора, но уже с тёплым мешком в руках, он вернулся и выложил прямо на стол богатство донской земли: огромный мешок вяленой рыбы, три десятка домашних яиц, три вида сала — каждый кусок словно трёхчастная симфония древних рецептов. Вот где душа! Вот где праздник: с хлебом, солью, простым вином и народной щедростью, пронзающей до слёз.
Я наклонился к Ирине, прошептал: «Пора бы, наверное… Праздник затягивается, гляди, ещё что-нибудь придумают…» — но не успев договорить, услышал ответ, полный хохота и солнечного упорства: «Ты что! Я ещё на квадроцикле не каталась! Когда у меня ещё будет такой случай?» Я смущённо заметил: «Ирина, но они вроде как не предлагали…» — на что услышал уже устремлённый в сторону весёлой толпы голос: «Рома, подожди! Я сейчас попрошу!»
И, не оглядываясь, Ирина с улыбкой и решимостью пошла прямо в праздник, туда, где пела, хохотала и раздавалась жизнь — и я понял, что лето ещё продолжается, и чудеса действительно случаются там, где к ним готов хотя бы одним уголком своего сердца.

Стучащему да отворится, просящему да подастся — так всегда говаривала Ирина, а ей ещё с малых лет нашёптывала эти слова бабушка, женщина мудрая, из той когорты русских старушек, что и хлеб напоят, и совет дадут, и в кровь за дело встанут. И ведь действительно, как справедливо: сам не попросишь — никто не даст, сам не пробуешь — так и не узнаешь, что тебе по плечу.

До свидания, друзья! Осенью вернёмся!» — кричим напоследок. Обратно мы решили не срезать путь напрямик через бескрайнее поле, а выбрать асфальтовую дорогу, пусть и длиннее почти на пятьдесят километров. Закат уже подкрадывался к горизонту, окрашивая небо тёплыми охристыми тонами, и больше всего на свете нам сейчас хотелось спокойствия и простоты — просто ехать вперёд, просто слушать робкое урчание мотора и смотреть, как вдали медленно гаснут огни уходящего дня.
Дорога петляла, плавно обнимая холмы и поросшие травой пригорки. Вот появился на горизонте знакомый силуэт — наш берег и уютный кемпинг «Цимлянские зори», там, где тёплый свет ламп смешивается с ароматом воды.
Последние хлопоты — короткий, ободряющий душ снимает дневную усталость, оставляя только воспоминания и благодарность; на смену шумным разговорам приходит приятность тишины.

Вдоволь накрутив кругов, где-то далеко, за границами самих себя, мы возвращаемся обратно, в обжитую, ставшую родной компанию. Нас встречают как своих — с песнями, с подрагивающими на ветру струнами гитары, с объятиями такими крепкими, что сердце вздрагивает от родства душ. Прощание получается совсем неромантичное — наоборот, в нём какая-то щемящая дружба, почти та самая, что бывает в деревенских посиделках накануне расставаний, когда все знают: разойдёмся — и кто знает, увидимся ли снова?

Мы обнимаемся, смеёмся сквозь слёзы, целуемся, как если бы провожали друг друга в долгую разлуку, хотя знаем — не по канонам нашего пути дважды возвращаться в одни и те же места. У нас ведь дорога в одну сторону — к новым берегам, к неведомым просторам, к неизведанной жизни. Но ведь всякое правило, как известно, рождает своё исключение: глаз цепляется за мысль о Волгограде, а ведь это совсем рядом с хутором Тормосин. Значит, быть у нас ещё одной встрече, хоть на пару дней! Значит, не всё сказано, не все песни спеты, а лето ещё не охладело в синей чаше неба.

Чай горячей волной разливается по ждущему отдых телу, в постели мягко колышет дрему, и словно бы сама ночь бережно укутывает своим одеялом.
Спокойной ночи, шепчем мы друг другу, и в сердце звучит тихая благодарность вселенной за этот день — такой насыщенный, яркий, полный по краям. Мы засыпаем с мыслью о том, что завтра — будет день новый, будет новая дорога, будут ещё встречи, удивления, обретения. Спасибо тебе, мир, за всё, что было, и за всё, что ещё впереди…

Так уж вышло и нынче: стоило Ирине встряхнуть кудрями, глянуть ясным, озорным взглядом, подойти к хозяину, как тот без раздумий протянул ей ключи от квадроцикла, а мне — ну куда ж без меня! — выделил второй агрегат. И вот — летим вдоль барханов, утыкающихся волнами в степной простор, под колёсами хрустит песок древних времён, на поднятых ввысь облаках играют отблески заката. Ирина заводная, смеётся звонко, как будто ей вновь десять лет и нет ничего невозможного. Я рядом — в сердце тихо, как после грозы; улыбаюсь, чувствую, как жизнь проснулась в каждом нюансе: в запахе полыни, в жарком ветре, в неудержимом смехе спутницы.
Как тут не вспомнить тревожные наставления незнакомца, будто тенями наплывшие на память: «Вам туда не надо!» Да только вспоминаем мы их и заливаемся смехом — нам ли бояться, нам ли не блуждать по пескам? «Нам и не надо туда? Ха-ха-ха!» — выкрикивает Ирина, а песок разлетается за её квадроциклом россыпью золотых искр.

20 апреля, пасхальное воскресенье. В этот год праздник настиг нас в непривычном месте, и все же это не имело значения — ведь даты, что живут в нашей памяти, неизменны, где бы мы ни были. Мы с Ириной никогда не были особенно религиозными, но вера — что-то гораздо более глубинное и естественное для нас. Без нее нельзя жить, нельзя дышать полной грудью. Ирина заранее позаботилась о домашнем уюте — наш временный домик был полон пасхальных символов, тепла и света.
Сегодняшний день был особенным — мы собирались встретиться с друзьями моих родителей. Каждый раз, когда мы видимся, я словно возвращаюсь в свое детство, в тот мир, где формы и запахи, музыка и свет — всё казалось иным, особым. Я вновь ощущаю тот самый вкус времени: звуки старых пластинок, под которые танцевали взрослые, ароматы пасхального стола, и уют старых квартир.

Перед глазами вспыхивает адрес — улица Луговцова, дом пятнадцать, Алуксне. Сегодня жизнь словно подарила возможность вновь окунуться в то время: тетя Валя, дядя Виктор — мы вновь вместе, как когда-то.
Путь до их дома занял всего несколько минут, но в груди уже щемило от предчувствия чего-то важного, неуловимо родного. По плану — поход в церковь, затем прогулка по Цимлянску, а на закате — пикник в нашем кемпинге. Но, конечно, сначала — хлеб-соль у них дома: отказаться было бы невозможно, они ведь нас ждали, накрыли на стол, а в каждом блюде — забота и нежность.

Но день все еще не отпускает нас в объятия ночи. На обратном пути заехали в пункт выдачи Озон — простая на первый взгляд вещь, но как же она ценна в кочевой жизни. Быть в дороге и знать: из любого города, с любой точки страны можно заказать все, что требуется для быта и уюта, от простой кухонной мелочи до редких запчастей — удобно и удивительно по-новому. Привыкаешь к этому, как к обязательной части современного странствия: пару кликов — и нужная вещь ждет тебя за углом. Мы не просто плывем по течению путешествия, а постепенно обрастаем всем, что делает дорогу домом. Каждый день открывает в нашем маленьком жилище новые потребности, а я, как древний моряк, пополняю запас сундуков с нужными деталями, про запас навстречу тишине и простору северных дорог, куда нас ведет путь.

Расстелившись по столу, мы неторопливо перекусили и отправились дальше: друзья отвели нас к церкви Николая Чудотворца, небольшому, по-домашнему теплому храму. Внутри было тихо, только легкий шепот свечей и глубокая весенняя тишина. После церкви — прогулка по городу, атмосферные улочки, неспешный променад вдоль берега. Время шло быстро: насытившись впечатлениями, все почувствовали лёгкий голод, и мы поехали к нам.
В кемпинге, занимаясь приготовлением ужина, разговоры текли размеренно — воспоминания складывались в единую картину счастья. За столом смех и рассказы сменяли друг друга, и как же приятно было снова оказаться в кругу близких, где прошлое и настоящее причудливо переплетаются, образуя ту самую ткань жизни, что остаётся с нами навсегда.
Вечер подкрадывается незаметно, и приходит пора прощаться. Расставание всегда тягостно, особенно когда понимаешь — наше путешествие однонаправленное, возврата не будет, каким бы манящим ни казалось прошлое.
Мы приняли для себя правило: не возвращаться на пройденные дороги, как бы ни хотелось вновь вдохнуть воздух знакомых мест, услышать шорох старых аллей и встретиться с тенями вчерашних дней.

Планета наша необъятна, и всей жизни не хватит, чтобы оказаться во всех уголках, куда тянется душа странника. Потому теперь мы ждем в гости тех, кого любим и кто живет в нашей памяти, приглашаем их туда, где сами окажемся — пусть бывалый дом за спиной меняет свой адрес, а смысл остается прежним: быть вместе, радоваться новым уголкам мира и делить открытие дня.
Провожая наших друзей к дому, мы не сказали «прощай» — лишь «до свидания», и в этих словах надежда и обещание: непременно встретимся вновь, хоть и не знаем еще где и когда. Пока же связь держится на тонкой нити телефонных разговоров. Мы живы наперекор расстояниям, живем в ожидании радостных историй, будто маяков на бескрайнем пути.

Заказ забран, мы вернулись. Душ и чай в тишине замыкают долгий день, и путешествие на сегодня окончено. Завтра все начнется сначала, путь снова ждет нас — свежий, чистый, полный обещаний.

Сегодня седьмой день нашего увлекательного путешествия — можно сказать, это наш первый юбилей, ведь мы преодолели целую неделю в тревел-одиссее. Понедельник, и в этот день у нас запланировано одно из самых желанных занятий — катание на лошадках, которое дарит нам множество радостных эмоций и ощущение единства с природой. В пятницу, по дороге в Цимлянск, Ирина нашла конный клуб, всего в нескольких километрах от нашего местоположения. Она успела договориться о встрече на понедельник в 11 часов, хотя сразу поняла, что трехчасовая прогулка — это совершенно недостаточно, чтобы действительно познакомиться с лошадьми, ведь каждая из них обладает своим неповторимым характером.

Наша цель сегодня — станица Романовская и конный клуб "Донские казачки". Уже само название подсказывает, что владельцы этого места — девушки, которые, вероятно, подарят нам не только замечательные моменты на лошадях, но и частичку своей искренней любви к этим прекрасным созданиям. Романовская расположена примерно посредине между Цимлянском и Волгодонском, а сама станица окружена извивающейся речкой — нашим батюшкой Доном.
Вот и настал тот момент, когда мы наконец-то встретимся лицом к лицу с этой величественной рекой, хотя косвенно уже успели познакомиться с её красотой, посетив близлежащие природные уголки. Несколько дней назад мы посетили живописное озеро Маныч-Гудило, где мы насладились восхитительной экскурсией, во время которой близко познакомились с дикими мустангами. Три дня проживали на берегу Цимлянского водохранилища. Хоть оно и является искусственным «дублером» реки Дон, всё же осталось безмолвной данью ручной работы человека. Но в Романовской нас ждёт настоящий, девственный Дон — историческая река, сохранившая в себе дыхание тысячелетий.
Что ж, нам предстоит подготовка к выезду на лошадях, а это значит, что у нас ранний подъем и быстрые сборы, что для Ирины — понятие относительное. Время прощаться с Цимлянскими зорями и нашей доброй хозяйкой Татьяной, которую мы искренне благодарим за тёплый приём.

Но это всё — лишь вопрос времени. А пока впереди нас ждёт захватывающее приключение в клубе "Донские казачки"! Мы с энтузиазмом паркуем автомобиль на территории, заметно выделяющейся своими границами, вероятно, вблизи конюшни. Разложив вещи, я не теряю времени и спешу познакомиться с девушками, как я вскоре узнаю, обеих зовут Екатерина. Они внимательно ухаживают за лошадьми, тихо начёсывают их красивую шерсть, предвкушая прогулку.
"Добрый день!" — произношу я с гордостью, приближаясь к ним, и не могу не задать вопрос, вспомнив недавний опыт в другом клубе: "У вас нет ограничений на вес? Я вешу 99 кг" Екатерина, усмехнувшись, отвечает: "У нас сильные лошадки, если уж 120 кг выдержали, то ваш вес будет им как пушок."

Как же это было прекрасно — уплывать в мир, полный красоты и грации! Эмоции накрывали меня, словно волны. Хотя я был не в первый раз на лошади, все ощущение было новым, свежим, как первая капля дождя на сухой земле. Время, проведенное с этими великолепными существами, дарило мне радость, которую невозможно было насытить.
Наш путь пролегал через цветущие луга к извивающимся водам Дона. Весна окутала побережье речного края зеленью деревьев и кустарников, словно природа нарядила свои сокровища в светлые одеяния.

Мне досталась Злата — лошадка внушительных размеров, крепкого телосложения и с потрясающим золотистым отливом, отражающим солнечные лучи. Не зря её так назвали. Она не только прекрасна внешне, но и не молода, и, по всей видимости, уже повидала немало за свою жизнь. Злата была легко управляемой, и, как я вскоре оценил, её опыт сыграл решающую роль в нашем путешествии.
Ирина же запрыгнула на спину Венеры — лошадки помоложе и, надо сказать, совершенно другой натуры.

Вперёд, к новым приключениям и неизведанным просторам!
Не прошло и часа, как мы оказались на месте — в маленькой, но прекрасно ухоженной станице Романовской. Здесь, на краю населённого пункта, утопает в зелени конный клуб "Донские казачки", расположившийся на огороженной, аккуратной территории, соседствующей с новенькими домиками, похожими друг на друга, как две капли воды. С коммерческой точки зрения, такое соседство вполне оправдано, но с эстетической позиции оно оставляет желать лучшего. Индивидуальности здесь явно не хватает. Однако, пусть сейчас всё и выглядит так безлико, я улыбаюсь, мысленно представляя, как со временем новые хозяева придадут своим домам неповторимый облик, обустроят живописные сады, и улицы зазвучат новыми красками и духом жизни.

С лёгкостью и оптимизмом в голосе, она развеивает мои сомнения, и я понимаю, что могу не волноваться.
В этот момент к нам подходит Ирина, она тут же направляется к лошадям. Вот оно, первое знакомство с лошадьми – этим величественными созданиями. В воздухе витает напряжение и радость, словно сами лошадки чувствуют, что их сейчас позовут в путь. Я готовлюсь, и, ох, как же всё вокруг затрепетало от нетерпения – витающее ожидание настоящего похода!

Веня была хулиганкой с хитрым блеском в глазах, будто всегда пыталась навязать свои правила, свои маленькие шалости. Каждый её шаг словно нарушал порядок, и будила в Ирина вызов, что делало их взаимодействие живым и увлекательным.
После нескольких кругов по загону, где мы освежили в памяти основы управления лошадьми, мы двинулись в трехчасовой поход к берегу Дона. Наш маршрут возглавляли две Екатерины, следом шли я и Ирина, а замыкала колонну молодая и энергичная Антонина.

Каждый новый поворот реки открывал нам живописные панорамы, требующие восхищения, но до чего же утонченно простое – вдохнуть этот воздух, наполненный весенней свежестью и радостью.
Мы с Ириной ожидали спокойной, размеренной прогулки, но оказались в компании Донских казачек, где медлительность прервалась мгновенно. Когда мы слегка освоились в седлах, Катерина, словно завороженная энергией весны, решила, что пора получать урок управления. «Шаг, рысь, шаг, рысь, шаг!» — как дирижёр, задавая ритм, она подхватила нас в ритм, и вскоре мы взмывали на седлах, как будто сами стали частью весеннего потока. Как же было смешно, когда ритм ускользал от нас, и наш полет превращался в забавные потягивания.
«Ну что, готовы к галопу!» – произнесла Катерина с уверенностью, что не оставляла места на колебания. Ирина, словно ветер, закричала: «Даааа, ураааа! Галопом!» Я же лишь успел мысленно проконтролировать свои эмоции, но выбора не было – шаг, рысь, и галоп! Мой адреналин зашкаливал, и тут же открылся поток пота и смеха, вызывая у меня неясные ощущения полета. Казалось, именно адреналин слил меня с лошадью, и так я вскоре блуждал между крайностями.
Пройдя первый урок галопом, я успокаивал себя: «Ты не упал, все в порядке, дальше просто гуляем в сторону дома.» Однако как же наивно это звучало, ведь Катерина, увидев наше старание, решила поднять планку. «Теперь то же самое, но с препятствиями. Шаг, рысь, галоп и вперед на холмы!» Мы поднялись, словно могли коснуться неба, а потом, вместе с лошадьми, скатились в овраг. Опа, а что, так можно было?
Вот это приключение, вот это эмоции! У нас с Ириной всегда весело, и в этот раз ситуация не обошлась без происшествий. Не успели мы насладиться стремительным галопом, как моя супруга неожиданно вылетела из седла. Я был тысяча раз благодарен казачке Катерине, что ее лошадки так обучены. Почувствовав падение всадницы, лошадка мгновенно проявила корректность и осторожность. Иринино падение обернулось лишь легким испугом да приливом адреналина.
После того как Ирина немного пришла в себя и отдышалась, мы снова двинулись в путь, на этот раз в сторону дома. Но это вовсе не означало, что тренировка закончилась. Галопа больше не было, но четкие команды: «шаг, рысь, шаг, рысь» продолжали резонировать в воздухе. Мы, как будто теряясь в ритме, следовали за натянутыми поводьями.
Катерина, настоящая казачка, пела, и её голос плавно лился в такт нашей прогулки. Лес вокруг наполнялся удивительными звуками, а мы сами становились частью какой-то волшебной сказки, где каждый шаг под лошадьми был частью яркой истории. Чувствовали себя не только всадниками, но и героями, покоряющими мир, полными счастья и нахлынувших эмоций. Каждое мгновение, каждый звук и каждое движение приносили новые краски в нашу непередаваемую картину приключения.
Во мне закрутилось что-то большее, чем просто пот и адреналин. Всё тело, словно удалось забыть о страхах, находило новый темп, новое ощущение свободы. Я контролировал себя, но это ощущение было настолько явным и живым: скорость, воздух, весна вокруг и смех, который, не сдаваясь, раздавался в общем веселом хоре. Мы были вечно молодыми на фоне этого бескрайнего пейзажа, стремящимися к новым горизонтам и приключениям.
Прогулка, задуманный трехчасовой маршрут, незаметно растянулась до четырех с половиной. Антонина, усталая, но все еще с улыбкой, подняла вопрос: «Катя, ты нас хочешь ухайдакать?» Улыбки стали шире, а путь домой казался словно подарком судьбы. Воздух наполнялся ароматом весеннего леса, вокруг расцветали цветы, а вдалеке уже виднелись очертания конюшни.
Достигнув места, мы распрягли лошадей, нежно покормили их морковкой и сочными яблочками, отпуская в сказочный мир отдыха. С Ирой мы почувствовали, как тоскуем по крепкому кофе, и отправились в наш домик, чтобы заварить любимый напиток. Прошедший день оставил нам в наследство остатки праздничного кулича и яичек, которые мы с удовольствием добавили к уже накрытому столу Катерины.

Трапеза превратилась в яркую феерию: за одним столом собралась дружная компания, и каждая ложка поднимала настроение, открывая двери для множества историй и веселых рассказов. Время, словно невидимый спутник, пролетело быстро, и к вечеру солнце уже жадно искало убежище за горизонтом.
По дороге к казачкам мы планировали о ночлеге на берегу Дона. Но в данной ситуации я предложил остаться в клубе, если владельцы не будут против. Ирина, взглянув на меня с одобрением, согласилась, а хозяева с радостью приняли наше предложение. Это было начало вечера, полного непередаваемого тепла и уюта.
После душа и чашки ароматного травяного чая мы снова погрузились в живое общение. Мелодии заполняли пространство, а голос Катерины словно наполнял воздух светом и теплом. Песни сливались с нашими душами, и в этом моменте усталость ушла на второй план. Уставшие, но счастливы, мы направились к уютным спальникам. Новый день за порогом, и я был уверен, что он принесет еще больше радости, чем этот удивительный вечер.

Утро начиналось так, как и всегда — с аромата свежесваренного кофе, обволакивающего все вокруг своей теплотой. Я проснулся раньше обычного и, полон энергии, вышел на прогулку по хозяйству. Хозяева, люди опытные и трудолюбивые, поднимались рано, ведь дел было невпроворот. Среди ухоженных просторов, где радовали глаз лошадки, меня ждали и другие обитатели: декоративные куры, гордые два гуся, парочка шустрых котов и верная немецкая овчарка Рэд, охраняющая наш уголок мира.
Однако, конечно, настоящими звездами нашего хозяйства были лошади. Я направился к их загону, и меня поразила идеальная чистота этого места. Запахов не было и в помине, а насекомые, похоже, еще не спешили, уступив пространство утренней тишине. Даже вечерние часовые прогулки не омрачались малоинвазивными муха-жужжалками. Никаких надоедливых комаров, только чистое наслаждение.

На пастбище мирно паслись кони, и, приближаясь к ограде, я с нетерпением ожидал встретить своих знакомых.
К моему счастью, ко мне подошли три взрослых лошади и один любопытный жеребенок. Я без труда узнал свою Злату и Ирину Веню. Злата, старшая дама в стаде, в своем величии впитала ту самую важность и грацию; она подошла, понюхала меня и, не проявив особых эмоций, вернулась к пастбищу. Тем временем остальные с интересом сбились около меня, словно в ожидании общения.

Возвращаясь к завтраку, я заметил, как мы с Ириной обменивались взглядами, полными понимания и решимости. Мы решили остаться здесь еще на один день. Это была не просто прихоть; желание помочь Катерине, прикоснуться к жизни деревни и внести свою лепту в общее дело уже стало стремлением, которое невозможно было игнорировать.
Когда мы подошли к Катерине с предложением о помощи, ее глаза засияли благодарностью. Она была рада продолжить общение и принять нашу помощь. Алексей, казалось, погрузился в свои дела, предоставив нам возможность забраться в мир сельских забот. Я, охваченный энтузиазмом, взялся за покос травы вокруг клумбы с цветами и декоративными кустарниками, в то время как Ирина с увлечением помогала Катерине с посадкой роз, ее нежные руки ловко обращались с землей и растениями.

Солнце уже находилось в зените, и внезапно, по сигналу Катерины, нам позволили помочить ноги в прохладной воде Дона. О, это было нечто незабываемое! Блаженство, смешанное с неким трепетом, овладело нами, когда мы забрались поближе к берегу. Нас строго предупредили: лошадки любят купаться и запросто могут завалиться в воду, но в этот момент, казалось, это было лишь веселым предостережением. Вожжи натянулись до предела, ветер обдавал нас брызгами, а в душе распускалась детская радость, заполняя каждую клеточку нашего организма.

Я протиснулся между ними и погрузился в объятия этих великолепных созданий. Никакого страха, только полное доверие, ощущение единства с природой. Лошади вокруг — и спереди, и сзади. Кто-то чуть боднул, кто-то нежно ущипнул, и все это создавало атмосферу беззаветного комфорта. Каждый такт общения с ними был наполнен радостью и смехом.
Время пролетело незаметно, поглощенное этой симфонией забавных моментов, и вдруг меня коснулось легкое чувство голода. «Ну что ж, пришло время будить мою принцессу!» — подумал я с улыбкой, готовясь вернуть себя в мир человеческих забот после того, как провел это волшебное утро среди лошадей. За завтраком, когда первые солнечные лучи осветили деревянный стол, мы с Ириной обсуждали события предыдущего дня. День был насыщенным, и, уважая тяжелый труд, который ежедневно несет на плечах Катерина, мы не могли не восхититься ее стойкостью.

И вот Катерина громко окликнула нас: "Ну что, по коням!" Ох, как же это замечательно! Несмотря на то, что трудового дня за плечами накопилось немало, усталость не ощущалась, ведь впереди нас ждала долгожданная прогулка. В этот раз нам доверили оседлать лошадей самостоятельно, и волнение переполняло нас, как сладкий нектар. Я уже сидел на своей Злате, Ирина – на Вене, словно эта сценка повторялась вчера.
Легко вскочив в седло, мы решили отправиться в мини-путешествие. Маршрут, конечно, был новым, ведь Катерина – уникальный тренер и учитель, способный перенести нас в мир приключений и открытий.

Распрягли лошадок, угостили их лакомствами и поблагодарили за великолепную прогулку. Каким же длинным и интересным был этот день! Где еще можно было получить столько знаний и впечатлений? В голове возникали образы пейзажей, запечатленных на фото и видео, и, несмотря на усталость, сердца наши полны были счастья.
Ну вот и в душ, наслаждаться теплой водой, а затем за ужин! Пили чай, мечтая о завтрашнем дне. "Спасибо, Вселенная, за этот замечательный мир," — произнес я в тишине, осознавая, что новый день обещает новые открытия и радости.

Мы пока знакомы с ней не слишком близко, хотя Ирина сделала попытку приоткрыть завесу ее внутреннего мира, став психологом на вечерней террасе. Полная картина ситуации оставалась загадкой, но одно было ясно: в хозяйстве присутствовал мужчина, по имени Алексей. Вечером нам удалось с ним пообщаться, и утренний разговор продолжил открывать его многогранную личность. Цыганской национальности, он выглядел как герой старинной легенды, придавая нашему утру особый колорит.
Как же удивителен и многообразен этот мир! Еще неделю назад мы увязли в рутине административной работы, а теперь, окруженные лошадьми, рекой Дон и светлыми лицами казачества с их неугомонным духом открытий, мы чувствовали себя истинными искателями приключений.

Вечер обещал нам нечто особенное — прогулку на лошадях. Мы не могли дождаться этого момента, когда дух свободы и легкости окутал бы нас, и наши сердца наполнились бы радостью — прогулка вдоль Дона, с засыпающим солнцем на горизонте. А сейчас, полные ожидания и удовлетворения от работы, мы погрузились в процесс, наслаждаясь каждым мгновением, прежде чем сесть в седло и отправиться в путь.

Мы скакали по зелёным лугам, пробирались между зарослями кустарников и деревьев, чувствовали, как свежий ветер проносится мимо, играя с нашими волосами, а затем направились в сосняк, где, казалось, природа шептала свои тайны.

Мы не жалели этого времени, и вдоволь насладившись прогулкой, вернулись домой под мягким светом наступающей ночи.

Наступило очередное утро, пронизанное мягким светом, и мы, пробуждаясь от сладкого сна, начали готовиться к новому этапу нашего путешествия. В начале пути мы договорились, что нас ждет свободный график, где глобальная цель — лишь фон для раскрашивания дня живыми эмоциями и впечатлениями. Стратегия была проста: выбираем места для стоянок спонтанно, ведь иногда красота и магия природы оказываются совершенно непредсказуемыми.

Как вышло в этот раз: мы решили остановиться покататься на лошадках на три часа, но, как это часто бывает, прекрасное затягивает, в итоге остались на три дня. Как же удивительно, когда время теряет свое значение, и день растягивается, пропитываясь наслаждением от каждого мгновения. Проснувшись, мы начали сборы, полные ожиданий. Первый этап нашего путешествия по Ростовской области оставил в сердце яркие эмоции. Заповедник, мустанги, тюльпаны, Дон с его тихими водами и бескрайние просторы водохранилища — вся эта природа, что открылось нам, была настоящим праздником для души. Восточная часть области стала для нас излюбленным пространством, полным свежих воспоминаний. Но впереди нас ждал запад, где находилась столица — Ростов-на-Дону.

Эх, не в наших правилах возвращаться; наше путешествие только начинается, но, смотря на лошадок, сердце наполняется желанием вновь вернуться сюда. Прощаясь, я тихо шепчу: «До свидания!» Катерина, теперь мы друзья, и будем надеяться на новую встречу!
Дорога на нас ждёт — два с половиной часа в пути. Но мне особенно интересно, что маршрут я проложил с пересечением Дона на пароме. Да, такие маршруты существуют в нашей стране! Я много раз переправлялся на машине через заливы и проливы в морях, но переправа через реку — это будет впервые, тем более с такой сцепкой. Ух, как же мне это интересно! Сложности только возбуждают мой дух, и впереди, среди волн и тихого течения, ждёт новая глава нашего приключения.
Настало время переправы. Кемпинг Камышовый Рай раскинулся неподалеку от станицы Багаевская, и именно сюда, на другой берег Дона, ведет нас этот водный путь.

Это не всегда приятно осознавать, но спорить с истиной было бы глупо. Мы проезжали мимо баз, и зашла в голову мысль: неужели невозможно раз в год, с приходом весны, заказать грейдер? Проехал бы туда-сюда — этого уже хватило бы, чтобы сделать дорогу приемлемой. Но нет, по всей видимости, каждый остается со своей бедой, а значит, ничего не меняется. Глубокие ямы на дороге были столь необычны, что самому проще было бы дойти пешком.
Наконец, мы подъехали к воротам кемпинга. Территория была огорожена, и уже на первый взгляд чувствовалось, что здесь вложены немалые средства, да и постоянно что-то достраивается и улучшается. Мы позвонили по номеру, указанному на табличке, и вскоре к нам вышла весьма приятная девушка. Позднее выяснилось, что она владелица этого места. С ловкостью и дружелюбием она объяснила нам все правила и доступные услуги, а затем предложила самостоятельно выбрать место для нашей стоянки.

При планировании очередных стоянок мы учитывали размеры нашего автодома — целых 12 метров длины, и поэтому старались выбирать уединенные места. Мы сосредотачивались на том, чтобы утро встречало нас не городскими шумами, а нежным шорохом листвы, легким трепетом воды или хотя бы компаниями таких же искателей приключений, как и мы. Перед своим первым шагом в новый день так приятно, когда вокруг нет суеты, только природа и ощущение свободы.
Наш выбор пал на кемпинг “Камышовый Рай”, расположенный всего в часе езды от Ростова и в сорока минутах от Новочеркасска. Это была идеальная остановка — возможность не только насладиться уединением, но и посетить оба города.

Я не почувствовал тревоги от её слов. Вкладывая в них свою уверенность, я знал, что наш внедорожный автодом был создан для подобных испытаний. С бережливой предусмотрительностью мы медленно и уверенно заехали на паром, припарковавшись сбоку, чтобы облегчить себе выезд. Ирина начала снимать и фотографировать, комментируя каждый шаг нашего маленького приключения. Однако, как только мы смогли насладиться моментом, к нам подошел человек в форме — капитан или старпом — и с серьезным лицом указал на табличку: "Фото и видео съемка запрещена!" Хотя мы не знали причин этого запрета, подчиняться было делом доброй воли, и мы с удовольствием переключились на любование живописными видами, открывающимися с борта.

Каждый вечер мы будем возвращаться к нашему уютному домику, где нас будет ждать теплый душ и чудесная чашка кофе, чтобы заново наполнить душу радостью и вдохновением.
Перед отправлением мы не могли себе отказать в удовольствии провести время с нашими любимыми лошадками. Нам разрешили вывести их на близлежащие луга, и вот, с каких-то двух дней накатила ностальгия. Как приятно было на прощание вести их, с нежностью гладя по шелковистой гриве Златы и Венеры. Еще одна короткая прогулка. Еще несколько фото и видео и, конечно, обнимашки, которые так щедро сыпались на этих милых созданий. И как же без нашего вожака Пегаса! Его грация и величие вдыхали в нас уверенность и спокойствие.

Мы встали в очередь, занимая почетное пятое место. Спустя несколько мгновений к нам подошла женщина-билетерша — кто она, кондуктор или билетёр, не столь важно. Я, с легким юмором, спросил её: "Наши габариты вписываются в ваши возможности?"
Она на мгновение задержалась в улыбке: "Да хоть на фуре, лишь бы смогли заехать!" Обмелевший Дон создавал свои препятствия, а заезд на паром представлял собой довольно крутой уклон. Наша длинная сцепка могла вызвать некоторые трудности. Женщина на этот раз говорила серьезно: "Забирайтесь осторожно. Если у вас все получится, я подойду и возьму с вас оплату за проезд. Если же нет — прошу прощения!"

Всего через пятнадцать минут мы уже стояли на другом берегу. Выезд оказался еще более приятным. Под внимательными взглядами любопытных зрителей мы аккуратно съехали на берег и отправились дальше по намеченному маршруту, оставив за спиной волнующие моменты этой переправы.
Сразу после переправы мы свернули налево, и наш путь вел нас к кемпингу. Хозяева обещали, что всего два километра по грунтовой дороге отделяют нас от желанного отдыха. Но сколько раз мы уже слышали подобные обещания? Эти два километра растянулись на целых пятнадцать минут, каждую из которых мы не могли не ощущать, как недовольство росло внутри.
Слева, вдоль берега Дона, на глазах мелькали кемпинги, лагеря и базы отдыха, штук восемь, не меньше. Мы догадывались, что наш был, вероятно, последним в этом нескончаемом ряду. Словно в унисон с нашими размышлениями, в голове крутилось крылатое выражение: «В России две беды: дураки и дороги».

Территория кемпинга радовала глаз: все было ухожено, чисто, освещено и аккуратно. Но когда хозяйка сказала: «Выбирайте место», у меня засомневалось сердце. Ирина, словно первозданная исследовательница, пошла все глубже в пролески, к самому Дону. Чем далее она заходила, тем больше меня мучила мысль: как же мне пробраться туда на нашем двенадцатиметровом автодоме? И вот, наконец, она остановилась и с улыбкой произнесла: "Тут!" Прямо на берегу реки, ближе просто никуда.
«Можно здесь?» — спросили мы хозяйку с капелькой надежды. «Ну конечно, можно! Еще не сезон, вы пока здесь одни!» — ответила она, и мы с облегчением вздохнули. Оплатив трое суток стоянки всего за две тысячи рублей, мы ощутили радость от нашей первой платной стоянки. Впереди ждало приключение, и мы с долгожданным азартом направились к месту, выбранному Ириной.
Перемещаясь к месту стоянки, я невольно вспомнил соревнования по ориентированию: лесистые просторы, извивающиеся тропинки, препятствия на пути к желанной цели. С грузом в двенадцать метров я чувствовал себя не иначе как исследователем, покоряющим новые горизонты. Это был поистине интересный опыт, ведь я уже приобрел навыки на пароме, и теперь, с легкостью маневрируя, ощутил, что справляюсь с габаритами своего авто. Каждый поворот, вся высота и ширина — это как момент в соревнованиях, когда необходимо соблюдать все правила, чтобы достичь результата. И вот мы на месте.
Красота, открывшаяся перед нами, была неописуемой. Мы остановились прямо на берегу Дона, где мимо величественно проплывали огромные баржи, а в воде плескалась рыба. За горизонтом закат разливал свои золотые и малиновые оттенки, медленно отражаясь в спокойных водах реки. Темнота окутала нас, и в воздухе уже чувствовалось вечернее спокойствие. Ирина, уставшая от дня, предпочла остаться в уюте автодома, отказываясь от летнего душа. Я же, стремясь к исследованию, взял с собой фонарик и вышел погрузиться в позволяющую атмосферу.
По мере того, как я пробирался по территории, освещая дорогу лишь светом фонаря, присутствие природы окутывало меня. Душ и туалет оказались вполне приемлемыми, а горячая вода — настоящим даром после активного дня. После осмотра окрестностей я вернулся к нашему уютному уголку. Ужин, ароматный чай и книга стали идеальным завершением этого дня. За окном пели вечерние кузнечики, и, уставшие, но довольные, мы уложились спать. Завтра будет новый день, полный новых открытий и приключений.

Время не ждет, оно точно не резиновое, а возможностей, знакомых и неизведанных, предостаточно. И в этой нескончаемой череде красот нашей матушки-Земли нам нужно учиться выбирать, успешно пересекая пределы, словно ловцы моментов, которые столь стремительны и мимолетны.
Как приятно возвращаться домой каждый вечер, продолжая при этом своё путешествие, как будто бы одна часть тебя остаётся в каждом новом месте, а другая с радостью возвращается в уют. Я уже не раз повторял эту мысль, однако именно в этом и заключается весь смысл нашего выбора — в том, чтобы открывать мир и возвращаться в родное гнездо, где нас ждут вечерний ужин, тёплый душ и удобная постель с книгой. Завтра нас ждёт новый день, новые открытия и истории, подобные таинственным страницам, которые мы ещё не прочитали.

Я не стану углубляться в историю этого храма – у меня нет такой задачи. Мое стремление заключается в том, чтобы передать то, что я ощутил, ступив на его территорию. Это чувство можно охарактеризовать одним словом – БЛАГОДАТЬ. Красота и величие собора поражают, но лишь находясь внутри, можно коснуться чего-то настоящего, глубокого. Эти ощущения напоминают объятия матери в детстве: нежная любовь, крепкое спокойствие, которые обнимают и укрывают. Наполнившись духовной пищей, мы ощутили, что пора подумать о земной. К счастью, неподалеку находился ресторан под названием «Казачья усадьба». По отзывам он выглядел многообещающе, но на практике оказался лишь «так себе». Однако столик с видом на храм стал отличной компенсацией за простоту еды.
У нас с Ириной была ещё одна цель в Новочеркасске – личный семейный вопрос Ирины, долгожданная встреча. Не стану вдаваться в детали, но скажу, что встреча состоялась, и, возможно, мы смогли частично разрешить этот вопрос, освободив её сердце от тяжести ожидания.

Сегодня мы проснулись на живописном берегу Дона, свежий ветерок согревал наше утро, а воды реки нежно шептали сказания. Мы запланировали поездку в Новочеркасск, расположенный всего в сорока километрах от нашего уютного лагеря. После завтрака, устроенного прямо под ясным небом, мы начали собираться в путь. Наш тягач был отсоединён ещё вчера вечером, ведь правила стоянки не позволяли нам оставлять автомобиль у самой реки. Но не беда – все здесь близко, и через несколько минут мы уже мчались по дороге, покидая территорию кемпинга.
Как только мы приблизились к Новочеркасску, город словно сам объявил о своём величии. Уже за несколько километров до центра нас встретил Вознесенский войсковой кафедральный собор, величественно возвышающийся на горизонте.

Этот собор не просто здание, а истинное чудо архитектуры, казачья гордость, третья по величине святыня в России. Он затмевает всё вокруг, его масштаб поражает воображение даже издалека. И вот мы уже направляемся к его подножию.

Вот и наступил вечер, откидывая солнечные лучи за горизонт, окутывая город мягким светом и легкой дымкой. Мы успели побывать только в храме, величественном и тихом, а остальное время лишь скользили взглядом по улицам, наслаждаясь мимолетными образами, мелькающими за окнами автомобиля. Город, безусловно, полон интересного, здесь можно было задержаться на несколько дней, но наша задача — охватить иные горизонты, посетить все регионы России, республики Центральной Азии, стараясь не упустить возможности заглянуть в Турцию, а по пути не забыть и о Монголии.

Ирина уходит на деловую встречу, а я, убежав в уютный ресторан недалеко от театра, окунаюсь в атмосферу ожидания будущего спектакля. В воздухе чувствуется предвкушение музыки: сегодня на сцене — опера «Царская невеста», которую мы любовно ждали уже давно.
Пара часов проходит, словно один миг, и вот мы уже в свете софитов, жадно впитывая каждую ноту, каждое движение блестящей труппы. Они восхищают, их искусство завораживает, и в мыслях только одно: «Браво!» Время стремительно летит, и вот уже за окном темнеет, час пробил 22. Мы устали, но счастливы. У нас с Ириной была ещё одна цель в Новочеркасске – личный семейный вопрос Ирины, долгожданная встреча. Не стану вдаваться в детали, но скажу, что встреча состоялась, и, возможно, мы смогли частично разрешить этот вопрос, освободив её сердце от тяжести ожидания.
Уже сгустились сумерки, и усталость, как нежный туман, окутала наши души. Мы ступаем на знакомую тропу к дому, в наше уютное логово, где каждый уголок дышит теплом и воспоминаниями.

Сегодня 25 апреля, и уже десять дней, словно мгновения, пролетели в нашем бесконечном путешествии. «Уже» или «ещё» — трудно понять, ведь наше странствие протянется на всю жизнь, а это всего лишь маленькая крупица в бескрайнем океане открытий. Теперь мы на пороге Ростова-на-Дону, столицы, к которой потянулись наши мысли и планы. Мы уже не раз гуляли по окрестностям, исследуя богатства Ростовской области, но пришло время заглянуть в сердце города.
Дорога от нашего кемпинга до Ростова не так длинна, всего 75 километров. Улицы города, утопающие в зелени и цветах, завораживают. Ростов пестрит яркими клумбами и аккуратно подстриженными кустами, словно городской сад, созданный для наслаждения.

Мы много раз бывали в Ростове-на-Дону по работе, поэтому не будем тратить время на экскурсии — нашей целью на этот раз станет театр, ведь именно там мы заполняем культурные пробелы нашей жизни.

Ростов, ты вновь подарил нам порцию вдохновения, но завтра мы вернемся — нас ждет волшебство театра драмы, захватывающее сердце.
Чуть больше часа пути, и вот уже вдали замаячит наш шалаш, уютный и защищенный, словно крепость от всей суеты мира. Вселенная, мы сердечно благодарны тебе за такие драгоценные мгновения, за возможность быть частью этого удивительного потока жизни. Завтра будет новый день — день открытий и эмоций, которые наполнят нас вновь радостью и смыслом.

Мы провели незабываемое время в кемпинге Камышовый рай, но настало время двигаться дальше. Ростов ждал нас, на вечер у нас запланирован театр драмы с постановкой "А зори здесь тихие". Что делает это событие особенно уникальным, так это тот факт, что спектакль полностью будет на белорусском языке. Гастроли Белорусского театра привлекли наше внимание, и мы с нетерпением ожидали погрузиться в атмосферу этой удивительной постановки.
Вспоминая, как однажды, будучи в Ереване, мы с Ириной оказались на спектакле на армянском, когда я купил билеты в Русский театр драмы, не проверив языковую составляющую, я уже знал, что даже незнание языка не станет преградой, особенно в комедии. Тогда были знакомые лица актеров, и смех лишь усилил удовольствие от вечера. Теперь же, я был полон намерения насладиться любимой пьесой, погружаясь в звучание белорусского языка. Это ожидание добавляло нам радости и волнения.

По итогам поиска нового пристанища и проверив отзывы, я наткнулся на кемпинг "Салюс", расположенный в 65 километрах от нашего текущего местоположения. Быстро собрав вещи, мы попрощались с уютом Камышового рая и отправились в путь.
Путешествие заняло полтора часа, и я не мог не восхищаться прекрасными видами по дороге, пока последние километры не превратились в узкий маршрут через частные дворы, где мы с трудом увертывались от заборов. По приезду нас встретили гостеприимные хозяева Алена и Василий, предложив уютное место с необходимыми удобствами. В кемпинге было так спокойно, мы были единственными постояльцами на тот момент и без труда выбрали идеальное место для парковки.
Однако времени оставалось не так много, спектакль в Ростове нас ждал. Оперативно распаковав вещи и переодевшись, мы быстро отправились в путь, наполненные ожиданием новых впечатлений и волны эмоций, которые вскоре накроют нас в театре.

Вот мы вновь в Ростове, уже окутанном вечерними огнями, и до начала долгожданной постановки целый час. Этого времени вполне достаточно, чтобы найти небольшой уголок, где накормить голод и насладиться ароматом крепкого кофе. Мы быстро наткнулись на крошечное кафе, не сказавшееся образцом гастрономического искусства, но выбор был невелик, а желудок наш уже требовал внимания.

Оперативно заказав несколько блюд, кофе и десерт, мы успели всего за сорок минут, создав приятную паузу перед встречей с искусством.
А вот и она — «А зори здесь тихие». Я помню, как еще ребенком смотрел эту кинокартину по телевизору. В том юном возрасте каждая из героинь оставила в моей душе неизгладимый след, и эти истории, полные человеческой силы и хрупкости, живут во мне до сих пор. На сцене во время спектакля мозаика их жизней вновь развернулась — были слёзы, был смех, и, казалось, я сам оказался среди тех, кто стоит на страже своей Родины.
Как же прекрасна эта постановка! Белорусский язык не только не стал преградой, но наоборот, усилил эмоциональную глубину каждого слова, каждого взгляда. Острота чувств, прозрачно передаваемая актерами, заполнила зал и закружила в вихре переживаний.
Как и все хорошее, это представление когда-нибудь должно было закончиться. И когда последняя реплика была произнесена, мы долго стояли, аплодируя артистам, сбивая руки до красноты. Волнение переполняло нас, унося с собой океан эмоций и новых впечатлений. На обратном пути к дому мы были полны благодарности за этот вечер и за то, что завтра снова встретит новый день с не менее захватывающими сюрпризами.

Двадцать седьмое апреля, второе воскресенье нашего путешествия, встречает нас ранним пробуждением. Рассвет едва успел коснуться, а в планах уже значится поездка в станицу Старочеркасскую — путешествие по воде и времени. Для меня, жаворонка по натуре, утро — это друг, но для Ирины — это крепость, которую каждое утро приходится брать с боем. Окошко нашего домика приоткрывается, впуская в комнату прохладный воздух и обещание долгого дня.
Наш утренний ритуал сжат до предела. Завтрак, эта неспешная роскошь оседлой жизни, отменен в угоду точному расписанию. Лишь кофе, быстрый, обжигающий глоток горьковатого солнца, успевает взбодрить и собрать мысли воедино. Рюкзак, обувь, ключи на крючке — и вот мы уже в пути, мчимся сквозь просыпающийся Ростов к речному вокзалу.

Мы прибываем с запасом времени, следуя негласному закону путешественника: в незнакомых краях лучше ждать, чем быть тем, кого ждут. Пристань в сердце города живет своей, особой жизнью. Величавый Дон — не просто река, а широкая, дышащая артерия. Грузовые суда неспешно рассекают водную гладь, юркие пассажирские катера отбивают частый ритм по волнам, создавая деловитую утреннюю симфонию.
В запасе всего пятнадцать минут — короткий миг, который, тем не менее, требует наполнения. И тут взгляд цепляется за знакомую вывеску с почти ироничным названием «Вкусно и Точка». Назвать это место рестораном не поворачивается язык; это скорее честный, быстрый перекус без всяких претензий. Во мне просыпается нечто, бренд «Макдональдс», отголосок европейских привычек, тянет зайти. Ирина, верная плану и дисциплине, обычно против таких вольностей. Но сегодня логика и расписание уступают простому и понятному зову пустого желудка. Выбор сделан.

Время, заключенное в мерный ход теплохода, словно сжалось, оставив лишь ощущение легкого скольжения по речной глади. По берегам, как на страницах огромной книги, разворачивалась живая панорама донской жизни. Золотистые пляжи, нетронутые и манящие, сменялись частными пристанями, где щеголяли роскошью современные виллы — немой укор соседним, вросшим в землю покосившимся избушкам. Этот двуликий портрет эпохи дополняли стальные гиганты портовых кранов, свидетели неутомимого пульса деловой жизни региона.
Мы с Ириной, словно две жадные губки, вбирали в себя этот мир контрастов. Каждая деталь, каждый образ откладывался в копилку памяти, становясь еще одной главой в той личной энциклопедии, которую мы пишем всю жизнь. Быть может, в этом и кроется главный смысл странствий: не просто впитывать, но и отдавать, делиться увиденным с теми, кто скован рутиной, страхом перед неизведанным или простым нежеланием покинуть уютную клетку своего комфорта. Эти мысли, глубокие и немного внезапные, как само течение реки, захватывают порой в пути.

В ответ на этот порыв я облачался в доспехи северной Прибалтийской рассудительности, становясь неприступной скалой на пути волны искушений и сводя приобретение милых сердцу безделушек к строгому минимуму. Однако даже гранитная скала порой дает трещину под напором истинной красоты. Мой взгляд остановился на двух керамических чашках, в линиях которых чувствовалась душа и тепло рук создавшей их мастерицы. Это была мгновенная и безоговорочная капитуляция рассудка перед зовом сердца.
Едва заметный жест покупки стал для Ирины победным знаменем, и ее душа пустилась в радостный пляс среди поделок и сувениров. Приятная суета и душевное общение с мастерами разбудили в нас нешуточный голод, обостренный прохладным речным воздухом. Уличные мангалы манили пряным дымком, но продрогшие плечи искали уюта под крышей и тепла настоящего очага.

В этом и есть вся прелесть дороги: в смешении спешки и свободы, в нарушении собственных правил ради маленького удовольствия. Утро еще только начинается, страница дня чиста. А впереди нас ждет теплоход, казачья станица и новые повороты на пути, который мы зовем своим путешествием.
На высоком донском берегу родилась станица, ставшая сердцем и колыбелью вольного казачества. Долгое время она носила гордое имя Черкасск и была столицей могучего Войска Донского. Здесь кипела бурная жизнь, отсюда поднимались на грозные бунты Степан Разин и Кондратий Булавин. Богатая и неприступная, она являлась центром оживленной торговли, где сходились пути с Востока и Запада. Венцом ее славы стал величественный Воскресенский войсковой собор, первый каменный храм на донской земле. Его стены и поныне помнят присяги атаманов и хранят легендарные цепи Разина.

На месте сгоревших деревянных предшественниц, по воле донского казачества, было решено воздвигнуть первый на Дону каменный храм. Сам Петр I, по преданию, лично участвовал в закладке и даровал средства, видя в соборе оплот государственности на южных рубежах. Возведенный в начале XVIII века, он вобрал в себя черты украинского барокко и московского зодчества, став уникальным архитектурным шедевром. Освященный в 1719 году, Воскресенский собор на два столетия стал главным войсковым храмом, духовным сердцем вольного Дона. Его стены слышали молитвы атаманов перед походами и хранили казачьи святыни, включая легендарные цепи Степана Разина. Гроза XX века не пощадила святыню, принеся с собой разорение и забвение его былого величия. Колокола умолкли, а под его сводами, где некогда звучал хор, теперь хранилось зерно, превратив храм в безмолвный склад.

Однако своенравный Дон, даривший жизнь, частыми наводнениями обрекал свою столицу на гибель. По воле атамана Матвея Платова столицу перенесли в новый, безопасный город, а славный Черкасск стал «Старочеркасском». Время замедлило здесь свой бег, превратив бывшую столицу в тихую заводь истории. Сегодня это станица-музей, где каждый камень и старинный курень шепчут о былой казачьей славе.

Эх, философия, что-то я увлекся ею! Она как речной туман, рассеивается при виде цели. Вот уже теплоход замедлил ход, и с глухим стуком мы пришвартовались к пристани станицы. Путешествие по воде окончено. Впереди – тропы истории.
Ступив на брусчатку станичных улочек, мы словно перешагнули невидимую черту, отделяющую суету современности от размеренного хода истории. Воздух здесь был иным — густым, напоенным ароматами цветущих палисадников и пылью веков, а каждый дом, казалось, хранил свои тайны за резными ставнями.
И в этот мир нас вела не карта, а живой ключ — наш экскурсовод. Вместо сухого перечисления дат и фактов она с первых же слов начала ткать живое, многоцветное полотно повествования. Ее голос, лишенный заученной монотонности, звучал как музыка, а в глазах горел тот неподдельный огонь, который вспыхивает лишь у человека, беззаветно влюбленного в свое дело. Она не работала — она служила этой земле, была ее голосом и памятью.
В такие моменты мы с Ириной обмениваемся понимающими взглядами, в которых читается одно и то же: восхищение и глубокое уважение к человеку, нашедшему свое призвание. Наша привычка брать индивидуального гида — это не прихоть, а осознанная необходимость. Это та самая мудрая инвестиция не в вещи, а во впечатления, в возможность за несколько часов прожить несколько столетий, услышать голоса тех, кто ходил по этим камням задолго до нас.
Ведомые ее увлеченным рассказом, мы прошли по главной артерии станицы, где прошлое и настоящее сплелись в единый, неразрывный узор. И вот, словно предначертанный финал нашего пути, за очередным поворотом перед нами из самой донской земли вырос Воскресенский войсковой собор. Величественный и строгий, он был не просто зданием, а сердцем этого места, его зримым историческим центром, к которому и вели все дороги.

Но даже в поругании собор не был сломлен, он стоял, терпеливо ожидая своего часа возрождения. Лишь во второй половине столетия началось его медленное и трудное воскрешение из пепла забвения. Сегодня он вновь предстает перед нами не просто памятником архитектуры, но живым свидетелем стойкости веры и неразрывной связи времен.
Путь назад к теплоходу пролегал через пеструю россыпь ремесленных лавок, раскинувшихся словно сокровищница под открытым небом. Взор Ирины загорался от этого изобилия, и ее душа, подхваченная вихрем восторгов, требовала немедленно обладать каждым платком и глиняным горшочком. Ее мольбы были трогательны и убедительны: помочь уставшей бабушке, приобрести в пути вещь первой необходимости и еще множество причин.

И вот оно, простое походное счастье: обжигающий, густой суп, возвращающий тепло телу; сочный куриный шашлык с ароматом углей и нежная, сладкая ватрушка под крепкий чай. Что может быть проще и одновременно восхитительнее этого незатейливого пиршества, венчающего день, полный впечатлений? В такие моменты понимаешь, что вкус путешествия складывается именно из этих маленьких, искренних радостей.
На борт теплохода мы взошли, убаюканные сытостью и тихим довольством от уходящего дня. Через пару часов плеск волн сменится мерным шумом дороги, ведущей нас домой. К тому особенному дому, который не привязан к стенам, а путешествует вместе с нами, согревая изнутри. Наш сегодняшний причал — кемпинг «Салюс», где мы отдохнём под открытым небом. А завтра наступит новый день, и горизонт поманит нас в Таганрог, обещая два дня новых впечатлений.

Сегодня время замедлило свой бег, и спешка покинула наш дом на колесах. Впереди — Таганрог, но сегодня наш верный автодом будет дожидаться нас здесь, в тишине кемпинга. Впервые за две недели пути мы забронировали отель, предвкушая погружение в забытый уют бытовых радостей. Как же манят объятия просторного душа, нега двуспальной кровати и большое, ясное зеркало, перед которым я, наконец, смогу без суеты и по-настоящему качественно побриться! Нет, это не жалоба на нашу кочевую жизнь — она меня полностью устраивает. Но согласитесь, как же сладостно порой вернуться к комфорту цивилизации, к оседлому, пусть и временному, покою.
Понедельник вносит свои деловые коррективы. На столе раскрыты ноутбуки, пестрят записями блокноты, а четыре телефона на двоих молчаливо свидетельствуют о нашей связи с большим миром.

Но стоит поднять глаза, и рабочий кабинет преображается: за окном раскинулась залитая солнцем поляна и виднеется пролесок. Ах, какой же восхитительный у нас офис! А сегодня кочевая жизнь и вовсе преподнесла нам удивительный сюрприз. На поляну перед нашим домом вышел дикий заяц — должно быть, решил погреться в лучах утреннего солнца и заодно с любопытством взглянуть на новых обитателей своей территории. Мы замерли, надеясь продлить мгновение этого тихого знакомства, но малейшее наше движение в окне спугнуло гостя. Заяц мгновенно явил свой истинный, пугливый нрав и, лишь сверкнув лапами, скрылся за горизонтом.

Сто верст асфальтовой ленты до Таганрога могли бы показаться вечностью, но не в этом маленьком мире, замкнутом в пространстве автомобиля, где время подчиняется иным законам. Детская способность познавать мир, задавая тысячи вопросов, в Ирине не угасла с годами, а лишь расцвела, превратившись в ее неповторимую суть. Ее взгляд, скользящий по пролетающим мимо пейзажам, подобен руке, что бросает в тихую воду камень, — и вот уже по глади сознания расходятся круги вопросов, один порождая другой в нескончаемой прогрессии.
Я, ее бессменный водитель и смиренный собеседник, давно принял эту неуемную энергию, сотканную из чистого любопытства, ведь я бесконечно люблю эту женщину, превращающую любую дорогу в приключение. Но даже спустя десять лет совместных путей, меня не перестает изумлять этот словесный водопад, и я в шутку продолжаю искать в ее душе ту самую заветную кнопку «выкл.». Я тщетно пытаюсь разгадать, в какие тайники ее памяти ложатся мои ответы, если каждый из них лишь распахивает двери для новых загадок.
Молчание — не выход; игра требует моего полного вовлечения, моего голоса, моего ответа на каждый, даже самый мимолетный, запрос ее разума. И лишь когда мое терпение истончается до хрупкости осеннего льда, я обращаю к ней свой строгий, молчаливый взгляд, полный вселенской скорби о недостижимости покоя. Этот безмолвный укор действует безотказно, даруя короткую передышку, тихую гавань перед новым штормом вопросов. И в этой причудливой игре, в этом вечном диалоге, пожалуй, и заключается простое чудо нашей общей жизни, ради которого мы и странствуем по этой прекрасной Земле.

Его стены, помнившие звон шпор и шелест шелковых платьев, теперь слышали лишь деловую речь советских командированных и шаги новой эпохи. Лишь на излете XX века, стряхнув с себя пелену забвения, здание вновь обрело свое историческое имя и начало долгий путь к возрождению. Сегодня, после тщательной реставрации, обновленный «Бристоль» вновь встречает гостей, являясь не просто отелем, а живым хранителем духа старого Таганрога, где прошлое элегантно переплетается с настоящим.
Предчувствие не обмануло. Стоило лишь переступить порог «Екатерининского» номера, как время, послушное невидимому жесту, обратилось вспять. Мы не просто вошли в комнату — мы ступили в ожившую историю. Поверхностный взгляд мог бы легко заклеймить увиденное броским «дорого-богато», но душа искала иного и находила: здесь жила не кичливая роскошь, а бережно хранимая память, идея сохранения наследия предков в его осязаемом, вещественном проявлении.

Мой безошибочный инстинкт путешественника, отточенный годами и выверенный по холодному блеску чужих оценок, редко давал сбой, подобно верному компасу, всегда указывающему на тихую гавань уюта. Но здесь, в Таганроге, в самом воздухе которого, казалось, растворились предания старины, этот выверенный механизм вдруг замолчал, уступая место иному, почти забытому чувству. Душа восстала против холодной логики цифр и захотела не безупречности, а подлинности, не комфорта, а сопричастности. И пусть многоголосый хор интернет-отзывов не пел «Бристолю» дифирамбов, в его вековом фасаде звучал иной, куда более властный зов — зов Истории. И я, впервые изменив своему прагматичному правилу, сознательно шагнул в сторону от тропы безупречного сервиса, предпочтя сиянию звезд мерцающий отсвет минувших эпох.

Завершив дела ближе к полудню, мы тронулись в путь. На выезде гостеприимные хозяева кемпинга, Алена и Василий, щедро делились советами, наперебой рассказывая, что непременно нужно посетить в Таганроге. Мы с благодарностью приняли их наставления, но в моей голове, как всегда, был собственный, заранее и многократно выверенный план. Мы не сковываем себя жесткими временными рамками, но все же придерживаемся их, ведь иначе и за десять лет не объять необъятную Россию. А ведь в этой жизни хочется успеть еще и в кругосветное путешествие!

Рожденный волей Петра Великого, Таганрог стал дерзновенной мечтой об южных морях, воплощенной в камне на высоком мысу. На его берегах впервые был поднят Андреевский флаг, ознаменовав рождение первого русского военного флота на Азове. Однако юный город познал горечь поражения и был обращен в руины по велению османского султана, став разменной монетой большой политики. Возрожденный из пепла уже при Екатерине, он расцвел с новой силой, но уже как торговый, а не военный порт. Девятнадцатый век одарил его славой южного порто-франко, где на набережных звучала итальянская и греческая речь. Именно в этой атмосфере шумного космополитичного города родился и впитал первые впечатления о жизни великий Антон Чехов. Но море медленно отступало, гавань мелела, и блеск коммерческой столицы начал постепенно угасать, уступая первенство соседям. Двадцатый век принес ему иную судьбу — гул авиационных заводов и ритм крупного промышленного центра. Суровые годы войны оставили на его улицах глубокие шрамы оккупации и славу города воинской доблести. Сегодня Таганрог живет тихой, исполненной достоинства жизнью, где каждый камень на старинной брусчатке хранит память о былом имперском величии и гении своего великого земляка.

Рожденный в 1867 году на оживленной улице Петровской, отель «Бристоль» с первых дней стал средоточием купеческого шика и гостеприимства для знатных путешественников, прибывавших в портовый Таганрог. Вихри революции сменили его аристократическое имя на более прозаичное «Центральный», на долгие десятилетия стерев с его фасада отпечаток былой роскоши.

Каждая деталь — от благородного изгиба мебели и тяжелых складок портьер до потемневших от времени картин и витиеватых узоров ковра — была не предметом интерьера, но безмолвным рассказчиком. Это была идеальная увертюра, камерная прелюдия, настраивающая душу на нужный лад перед большой симфонией городских улиц, которую нам обещал загодя найденный гид. Оставив позади дорожную суету и обретя это редкое чувство умиротворения, мы шагнули навстречу вечернему городу, манящему огнями и обещанием неспешного ужина.
В Ирине заключен вечный двигатель, неиссякаемый источник энергии, которому неведомы законы физического мира. Ее внутренний аккумулятор, кажется, никогда не требует подзарядки, и она готова с одинаковым восторгом впитывать ночную прохладу таганрогских улочек до самого рассвета, чтобы с первыми лучами солнца вновь ринуться в водоворот экскурсионных маршрутов.
Я же соткан из иного материала. Тот бушующий реактор, что пылал во мне в двадцать лет, за минувшие тридцать лет пробега растерял былую мощь, умерил свой пыл. К пятидесяти годам мой организм обзавелся сложной системой внутренних датчиков. Чуткий сенсор усталости, едва уловив предел, посылает в мозг безошибочные сигналы. А мозг, этот хитроумный стратег и дипломат, не объявляет о капитуляции. Вместо этого он искусно плетет сеть логичных предлогов, главным из которых всегда оказывается насущная необходимость сперва подкрепить силы за ужином, и лишь затем строить дальнейшие планы.
Ужин – это великий примиритель. После него даже неутомимый и порывистый разум Ирины проникается сочувствием к моему бренному телу, становясь удивительно лояльным. И вот уже рождается компромисс: прогулка, непременно, но не до утренней зари, а лишь на пару часов, чтобы после с чистой совестью отправиться на заслуженный отдых.

Двадцать девятое апреля выдалось днем, целиком посвященным открытиям: нас ожидали неспешные прогулки, экскурсии и вечерний театр. В моем воображении Таганрог всегда рисовался городом, овеянным дыханием старины, местом, где каждый камень хранит свою историческую тайну. Это было мое первое свидание с ним, и неутолимая жажда знаний подталкивала меня погрузиться в его прошлое как можно глубже.
Поэтому я, не скупясь, решил посвятить целых три часа персональной экскурсии. Алчность к познанию, как известно, требует жертв. Что такое три часа? Сущий пустяк. Но когда из уст профессионала на тебя обрушивается целый океан сведений, а ты отчаянно пытаешься осмыслить каждую каплю, удержать ее в памяти, то приятная прогулка незаметно превращается в нечто среднее между отдыхом и напряженной умственной работой.

Ровно в одиннадцать нас уже встречала наш проводник в историю, гид Оксана. Мы с Ириной давно взяли за правило по возможности искать в каждом городе именно персонального гида. В шумной группе, безусловно, есть своя прелесть, но для глубокого погружения нет ничего лучше доверительного диалога, когда все внимание историка обращено лишь на вас двоих.

Впрочем, зная пытливый ум и неуемную любознательность моей дорогой супруги, я был готов к тому, что наш диалог быстро превратится в беседу двух профессионалов. Ирине с ее дотошностью порой удается так увлечь гида, что мне с трудом находится место, чтобы вставить слово. И тогда я с улыбкой ловлю себя на мысли, что уже не вполне понимаю, кто из них двоих ведет экскурсию. Что ж, в путь! Нас ждут тайны и открытия удивительного города

Наш путь по Таганрогу начался у подножия медного исполина, где в вечной бронзе застыл его демиург — Петр Великий. Невозможно ступать по этим землям, не отдав дань уважения тому, чья воля и стала первопричиной города. Но сколь бы ни был велик император, наши с Ириной сердца искали встречи с иными гениями этого места, с нашими духовными спутниками, чье наследие мы чтим особенно трепетно — с Чеховым и Раневской.

Казалось, сам воздух Таганрога пропитан незримым флёром чеховской меланхолии и иронии. Наш маршрут, будто намеренно сплетенный из нитей времени, вел нас именно туда, где можно было прикоснуться к истокам его таланта. Вот он, скромный домик, где впервые раздался крик младенца, которому суждено было стать голосом целой эпохи. А вот и лавка Чеховых, где среди пряного аромата колониальных товаров и шелеста отцовских счетов юный Антоша впитывал саму ткань жизни, ее драмы и комедии.
И вдруг, словно яркая ремарка на полях чеховской повести, в нашем путешествии возник дом Раневской. На одно мгновение мы замерли, и в мыслях наших с Ириной прозвучал ее неподражаемый голос, рассыпая афоризмы, острые, как осколки стекла, и мудрые, как древние притчи. Мы так часто обращаемся к ее наследию в разговорах, и каждая ее фраза для нас — то едкая басня, то анекдот, сверкающий мудростью.

Нашим проводником в этом погружении была Оксана, экскурсовод, чьи рассказы стали не сухим изложением фактов, а живым и увлекательным повествованием. Она оказалась тем редким ключником к потаенным дверям прошлого, и каждый наш дополнительный вопрос отворял их все шире, впуская нас в более сокровенные, почти семейные предания наших великих предков.

Впереди нас ждал вечерний театр — спектакль с историческим названием «Последняя Русская Царица». Как же нам по душе этот калейдоскоп событий, этот стремительный ритм жизни! Он, безусловно, требует внутренней энергии, но взамен дарит несравненное ощущение полноты бытия.
По пути родилось обоюдное и негласное решение: перед погружением в театральную драму нам необходима короткая передышка и легкая трапеза. Забавная ирония судьбы — сегодня нас ждал драматический театр, носящий имя, конечно же, Чехова. 
Неподалеку от нашего отеля взгляд выхватил вывеску ресторана грузинской кухни «Горец». Мы оба питаем нежную привязанность к щедрости и ароматам кавказской кухни, но в этот раз наша цель была куда прозаичнее простого гастрономического удовольствия. Нам нужно было лишь быстро восстановить силы. И вот, вопреки высокой оценке, сулившей праздник вкуса, заведение обернулось для нас своей дневной, будничной стороной — быстрой и функциональной, почти как образцовая столовая. Вероятно, это лишь стечение обстоятельств. Хотелось верить, что с наступлением сумерек это место преображается, наполняясь уютом и неспешными беседами.Что ж, Вселенная с безупречной точностью откликнулась на наш запрос. Мы просили о быстром перекусе — и получили именно его, без толики вечернего волшебства и лишних сантиментов.

Последний день апреля провожал нас из Таганрога, оставляя за спиной два дня, до предела наполненных впечатлениями.
Прежде чем вверить себя дороге домой, мы решили отдать прощальный поклон городу, спустившись по его знаменитой Морской лестнице — каменной реке, бегущей к самому заливу. Таганрог предстал перед нами во всей своей противоречивой красоте: его историческое величие и благородные черты носили на себе печать времени и некоторого запустения, словно старинный портрет в потускневшей раме. С горечью мы замечали, как седые ступени лестницы взывают о реставрации, надеясь, что это лишь временное забвение.
Однако стоило лишь поднять глаза, и эта печаль растворялась в панораме, от которой замирает сердце: безбрежный простор залива, строгие силуэты портовых кранов и зелень раскинувшегося рядом парка.

Этот вид, открывающийся со смотровой площадки, и есть подлинная, нетускнеющая визитная карточка города. Напитавшись морским ветром и простором, мы нырнули в уютную обитель маленького кафе, чей воздух был пропитан волшебным ароматом собственной кондитерской. Там, за чашкой кофе, мы не только насладились моментом, но и бережно упаковали в дорогу частичку этого тепла — румяные пироги и нежные пирожные.

Прощай, Таганрог! Мы уезжали с искренней верой в то, что этот город, столь глубоко пронизанный дыханием истории, непременно дождется своего возрождения и воссияет с новой силой.
 Путь наш лежал обратно, в уютный кемпинг «Салус», но мыслями я то и дело возвращался к мимолетному видению, что явилось нам по дороге сюда. Тогда, на подъезде к городу, мой взгляд выхватил из пейзажа застывшие силуэты боевых машин, грозных стражей ушедшей эпохи. Время не позволило остановиться, но обещание, данное самому себе, зрело в душе — на обратном пути непременно коснуться этой страницы истории.
Короткий поиск в сети перед самым выездом даровал имя этому месту, и оно прозвучалo торжественно и весомо — Самбекские высоты. И вот дорога, повинуясь нашему желанию, привела нас сюда.

Мы ступили на землю огромного исторического комплекса, где случайная картина, мелькнувшая из окна автомобиля, обрела наконец свой истинный, монументальный масштаб.
Самбекские высоты — это не просто холмы в донской степи, а священный рубеж, ставший во время Великой Отечественной войны неприступной цитаделью фронта. Здесь, в огненном августе 1943 года, земля горела под ногами, и каждый метр был пропитан кровью в ходе решающего штурма немецкой обороны. Тысячи солдат отдали свои жизни, проламывая смертельный лабиринт из бетона и стали, чтобы сломить сопротивление врага. Именно этот героический прорыв открыл Красной Армии дорогу на Таганрог и стал переломным моментом в освобождении всего Приазовья. Ныне над степным простором возвышается величественный Мемориал Славы, где в тишине застыла вечная память о великой жертве и несокрушимом подвиге.
В тот день величественный мемориал предстал перед нами не как страница из путеводителя, а как безмолвный и строгий собеседник. Мы с Ириной, повинуясь какому-то внутреннему порыву, решили отказаться от услуг гида и многословных экскурсий. Нам показалось, что этому месту нужна не суета любопытства, а благоговейная тишина, в которой только и можно расслышать эхо прошлого.

В этом многоголосии мы нашли свой тихий момент для прощания. Низкий, молчаливый поклон безымянным и прославленным воинам-освободителям — наша дань благодарности и вечной памяти. А после мы снова вверили себя дороге. Тяжесть истории на плечах сменилась предвкушением простого уюта, и совсем скоро нас встретил наш маленький домик в кемпинге. Эта глубокая, важная страница нашего путешествия была перевернута, ведь завтра нас уже ждали новые пути и новые истории.

Первое мая! Сегодня четверг, но в России выходной день! На смену гулким парадам прошлого пришла тихая радость весеннего обновления, когда воздух пахнет цветущей черемухой и дымком от первых мангалов. Этот день стал символом великого исхода из городов на дачи, где труд на земле превращается в лучший отдых после долгой зимы. Так Первомай, сохранив в названии слово «Труд», на деле стал гимном заслуженному отдыху и неспешному теплу майского солнца.

Сегодня у нас сборы и движемся дальше, на север! У нас по планам посетить станицу Вешенская, а чем же она интересна? Раскинулась на высоком берегу станица Вёшенская, обнимаемая ленивой излучиной того самого, шолоховского Тихого Дона. Её воздух, густой и терпкий, пропитан запахами полыни, степного ковыля и вековой памяти. Здесь каждый камень, кажется, помнит шаги Григория Мелехова, а с меловых круч до сих пор смотрят на воду незримые тени героев великого романа. Вольный казачий дух не покинул эти места, он живёт в гордой осанке стариков и в укладе, где конь и река по-прежнему значат больше, чем суета большого мира. Вёшенская — это не просто точка на карте, а живая страница русской литературы, ставшая местом силы и паломничества для тех, кто ищет душу донского края.
Завтрашний день манил своей заветной целью, но сегодняшний принадлежал неспешному ритуалу сборов и неумолимому зову дороги. Под вечерний сумрак в наше кочевье заглянул ещё один странник — ладно скроенный немецкий автодом, ставший уютным пристанищем для своих хозяев. Что может быть естественнее для бродячих душ, чем за неспешным разговором о своих железных любимцах договориться о совместной утренней трапезе, разделив хлеб и тепло нового дня?

Наших новых друзей гнал вперёд неумолимый график отпуска, вечный тиран любого путешественника, поэтому, проводив их, мы вернулись к своей размеренной философии пути. Пока Ирина принимала дар от самой дороги — целительный массаж от рук хозяина кемпинга, оказавшегося настоящим мастером, — я, как капитан, готовил наш корабль к новому плаванию. Проверив все системы, наполнив чрево дома чистой водой и освободив от всего отжитого, я отдал команду: «В путь!».

Двести пятьдесят километров легли послушной лентой под колёса, и вот нас встретил «Двор сурка». Это ещё не сама легендарная Вёшенская, но её гостеприимное предместье, надёжный приют, где наш уставший караван обрёл покой перед последним рывком к великой донской земле.
«Двор Сурка» — имя, само по себе обещавшее уют норы, укромное тепло и покой. Какая история даровала это название придорожному приюту, оставалось загадкой, ибо встретившая нас хозяйка была подобна стражу на посту — профессионально сдержанна и скупа на слова. Её жесты были точны, а указания кратки: вот святилище чистоты — душ, вот алтарь быта — кухня. Исполнив свой долг проводника, она растворилась в сумерках, оставив нас наедине с нашими кочевыми ритуалами.

Усталость приятной тяжестью опускалась на плечи, но души были легки и довольны. Мы засыпали под тихий шёпот наступающей ночи, зная, что завтра нас ждёт новый день и новая дорога.

Майский день, едва вступивший в свои права, начался с приятных дорожных хлопот: освободив машину от нашего походного дома, мы взяли курс на станицу Вёшенскую.
Имя Шолохова было мне знакомо и дорого с самого детства. Книжные полки в родительском доме хранили увесистые тома его произведений, а с экрана телевизора то и дело смотрели на нас герои знаменитых экранизаций. Не назову себя истовым почитателем его таланта, но для меня он всегда был не просто писателем, а подлинным историком и географом, открывшим саму душу казачества. Поэтому решение посетить места, где жил и творил маэстро, было принято без малейших колебаний.

Впереди лежали сто пятьдесят километров удивительной дороги, ставшей лишь малой частью необъятных просторов матушки-России. Два часа пролетели незаметно, и вот мы уже стоим у входа в легендарную усадьбу Шолохова, замирая в предвкушении встречи с историей.
Усадьба представляет собой просторный двухэтажный дом, в котором Михаил Александрович Шолохов прожил с семьёй с 1949 года до конца своих дней. Дом окружен большим тенистым садом, спускающимся к самому Дону, а на территории также находятся мемориальный гараж с автомобилями писателя и другие хозяйственные постройки. Вся обстановка внутри сохранена в первозданном виде, что создает полное ощущение присутствия хозяина, будто он лишь на минуту покинул свой рабочий кабинет.

Увы, двери в сам дом Шолохова, в святая святых писателя, для нас оказались закрыты, но эта тень лёгкого разочарования была тотчас развеяна, едва мы ступили на землю усадьбы. Время, послушное увлекательному рассказу гида, казалось, утратило свой счёт, и час промелькнул одним неуловимым мгновением. Для нас с Ириной приоткрылась доселе неведомая страница семейной летописи Шолоховых, и в этом простом, наполненном светом быте мы вдруг узнали эхо молодости наших родителей, что было невероятно волнующе. Но шолоховская земля манила дальше, и, храня в памяти её образ, мы двинулись к следующей цели нашего путешествия — легендарному Лебяжьему крутояру.

Лебяжий крутояр представляет собой высокий и обрывистый правый берег реки Дон, сложенный из меловых пород. Свою всенародную известность это место получило благодаря роману Михаила Шолохова «Тихий Дон» как место тайных встреч Григория Мелехова и Аксиньи. С вершины утёса открывается захватывающий вид на бескрайние степные просторы левобережья и живописные изгибы Дона. Белизна меловых склонов ярко контрастирует с зеленью растительности и синевой речной воды, создавая незабываемый пейзаж. В настоящее время Лебяжий крутояр является одним из самых посещаемых объектов Государственного музея-заповедника М.А. Шолохова.

Словно ожившая страница из другой повести, перед нами раскинулись золотые барханы, до боли напоминавшие Цимлянские пески. Но здесь, над этим бескрайним песчаным морем, возносились к небу величественные сосны, чьи тёмные кроны придавали пейзажу суровую и торжественную стать. Надвигавшийся закат окрасил всё в багряные и золотые тона, превращая каждый кадр в законченное полотно художника.
В этой одухотворённой тишине Ирина вдруг попросилась за руль, и её просьба прозвучала озорным диссонансом. Я не сомневался в её мастерстве, но за долгие двенадцать лет верности автоматической трансмиссии пальцы, казалось, забыли чуткую механику. Следующие четверть часа подарили мне немало весёлых мгновений, полных смеха и рывков строптивого автомобиля. Спасительной мыслью о забытом дома водительском удостоверении и замеченном на выезде посте инспекции наш смелый эксперимент был завершён.
И вот мы дома — голодные, приятно уставшие, но с душами, до краёв наполненными впечатлениями уходящего дня. После позднего ужина мы погрузились в глубокий, здоровый сон, унося с собой отблески закатных сосен и тихое счастье пережитого приключения. Завтра будет новый день!

Третьего мая наш путь пересек незримую черту, оставив позади гостеприимную Ростовскую область и открыв новую главу на Воронежской земле.
Восемнадцать дней, насыщенных солнцем и открытиями, пролетели как один миг. За это время было пройдено две с половиной тысячи километров, но разве можно измерить в километрах богатство обретенных впечатлений? Нам посчастливилось прикоснуться к душе этого края: мы вдыхали первозданную тишину уединенного озера и наслаждались уютом современного отеля, жадно впитывая и величие природы, и мудрость культурного наследия.
Но главным сокровищем стали люди, чьи лица и истории вплетались в пестрое полотно нашего путешествия.

В этом и состоял наш изначальный замысел — познавать мир через его красоту и населяющих его людей. И как же это прекрасно, когда замысел воплощается в жизнь!
Конечно, мы понимаем, что успели увидеть лишь малую толику ростовских чудес, но дорога зовет нас дальше. Наша цель — объять необъятное, познать этот Мир во всем его многообразии, насколько это отведено нам в земном пути. Нашим компасом служат вечные ценности: красота природы, глубина человеческих душ, наследие предков и дерзновения потомков.

И каждая строка, что я вывожу, — это попытка сохранить и передать грядущим поколениям частичку того великолепия, что даровано нам на этой прекрасной планете. Эх, как же все это прекрасно!
А сегодня наша цель Дивногорье! Прекрасное начало знакомства с Воронежской областью. На высоком берегу Дона, где меловые столбы-дивы вздымаются к небу, раскинулось Дивногорье — место слияния истории и природы. Белоснежные скалы, испещрённые древними пещерными храмами, создают неземной пейзаж на фоне изумрудных степных просторов.

Воздух здесь пропитан ароматом чабреца и полыни, даря ощущение невероятного умиротворения и простора. Древний монастырь, вырубленный прямо в меловой породе, хранит тайны веков и приглашает прикоснуться к духовной силе этого святого места. Дивногорье — это уголок первозданной красоты и тихой веры, где время словно замедляет свой бег. Чуть более 200 км на север по трассе М4, свернув на лево еще немного и мы будем у цели, в путь!
На исходе дня нас наконец приняло в свои объятия Дивногорье, раскинувшееся на воронежской земле. Ещё задолго до начала путешествия это имя влекло меня с необъяснимой силой, отзываясь в душе предчувствием чего-то сокровенного. Бесконечная лента трассы М-4 осталась позади, и, свернув с оживлённой артерии, мы ещё час петляли по дороге, хранящей память о минувших временах. И вот, словно награда за долгое ожидание, из степного марева начали проступать они — величественные меловые холмы и глубокие овраги. Вечерняя дымка уже укутывала заповедные склоны, когда мы ступили на эту землю, решив отложить знакомство с её чудесами до утра, а сейчас — лишь найти укромное и безопасное пристанище для ночлега.

Нам оставалось лишь терпеливо ждать, пока схлынет людской поток и перед нами откроется истинный простор, где можно будет бросить якорь на ночь.
В наше вынужденное уединение деликатно постучали. Молодая пара, возвращаясь с прогулки по заповедным тропам, не смогла скрыть своего любопытства при виде нашего каравана. Мы с Ириной давно привыкли к тому, что наш дом на колёсах неизменно притягивает взгляды, и я с радушием откликнулся на их интерес. С добродушной улыбкой я поведал им о нашем верном друге, о радостях и особенностях кочевой жизни, о том, как прекрасно просыпаться каждое утро навстречу новому горизонту.
Прошёл час, и наступила долгожданная тишина. Территория опустела. Теперь можно было без спешки выбрать место поудобнее, непременно с запасом, чтобы на завтра без помех отправиться в путь. Совсем рядом пролегало железнодорожное полотно, и время от времени покой нарушали проносящиеся товарные эшелоны. Какой же грохот они поднимали! Но даже этот индустриальный рёв не мог разрушить умиротворения. Ужин, горячий чай, страницы книги и, наконец, сон. Завтра будет новый день.

Свежее утро четвертого мая обещало нам незабываемое приключение — экскурсию по знаменитому заповеднику. Прозорливость, проявленная еще с вечера у информационного стенда, погнала меня к кассам ни свет ни заря. И не напрасно! Ровно в восемь я уже был на месте, ведь, как оказалось, попасть на заветную прогулку можно было лишь в строго отведенное время и в составе небольшой группы. Фортуна была на нашей стороне: мне удалось достать два билета на девять часов, и мы с Ириной, наспех собравшись, отправились навстречу прекрасному.
Полтора часа в сопровождении гида пролетели как одно мгновение, открыв нам лишь малую часть здешних чудес. А затем началась наша собственная сказка — самостоятельная прогулка по бескрайним просторам заповедника.

Сложно подобрать слова, чтобы описать открывшуюся нам картину: это была неописуемая, захватывающая дух красота.
Величественные панорамы, где буйство природы гармонично сплеталось с живописными руинами древних построек, навсегда остались в нашей памяти.

Насладившись прекрасным местом и помолившись, мы двинулись дальше, к Маяцкому селище. Оно представляет собой остатки крупного поселения аланов IX–X веков, являясь важным археологическим памятником салтово-маяцкой культуры. Здесь были обнаружены развалины мощной белокаменной крепости, обширное городище и могильник, свидетельствующие о высоком уровне развития ремесел и торговли. Сегодня этот комплекс является неотъемлемой частью музея-заповедника «Дивногорье», наглядно демонстрируя богатое историческое прошлое донских степей.
Около развалин крепости гид нам рассказала уникальность данного рельефа. Река Дон в районе Дивногорья выступает в роли важнейшей географической границы, разделяющей совершенно разные ландшафты. Её высокий правый берег, часть Среднерусской возвышенности, изрезан оврагами и балками, создавая условия для произрастания лесов и формируя лесостепную зону.

Мы замерли у древних руин крепости, пытаясь сквозь толщу веков уловить отголоски давно ушедших жизней. Здесь, среди камней, помнящих тепло человеческих рук, хотелось верить, что можно услышать эхо смеха, любви и прощаний тех, кто оставил нам этот молчаливый след своего бытия. Погрузившись в тихую медитацию на ветру, мы впитали дух этого места и тронулись в путь.
Наш путь вился узкими тропами заповедника, петляя между величественными меловыми дивами и обрывами каньона. У каждого края своя, неповторимая прелесть, но здешняя красота была пронзительной и строгой. Мы отдавались во власть этого мгновения, вдыхая полной грудью настоянный на травах воздух, подставляя лица ласковому солнцу и порывам вольного ветра.

Но в душе шевельнулось тонкое чувство незавершенности, будто мы прочли увлекательную книгу, но не дошли до последней, самой важной страницы. Хотелось задержаться, вдохнуть еще один день этого воздуха, пропитанного спокойствием и светом. У этого места была своя душа, своя аура, светлая и притягательная. И мысль о том, что мы так и не увидели Успенский Дивногорский монастырь, белеющий на том берегу заповедной тишины, не давала покоя.

Как отрадно видеть, что русская земля начинает возрождать свои, почти утерянные, традиции сыроварения. Еще совсем недавно казалось, что за настоящим, живым сыром нужно отправляться в далекие паломничества. Мы с восхищением слушали рассказы о заграничных сыроварнях, о тысячах экскурсий и дегустаций, поражавших своей историей, качеством и той самой, заветной, индивидуальностью. И каждый раз в душе рождался тихий вопрос: «А что же у нас? Отчего наша земля, такая богатая и щедрая, довольствуется лишь безликими тенями прошлого — парой стандартных марок, вроде "Российского" да "Голландского"?»
Но времена меняются, и сегодня я с радостью вижу: все иначе. Нужны лишь желание, искра в сердце и готовность трудиться. И пусть путь этот требует вложений, он начинается с малого — с собственной мини-фермы, с кухни в родном доме, которая становится алхимической лабораторией, где молоко превращается в золото.

Музей-заповедник Дивногорье — это уникальное место, где природа и история слились воедино. Главной его достопримечательностью являются меловые столбы-останцы, причудливые "дивы", давшие название всей местности. Здесь, среди просторных степей и долин рек Дон и Тихая Сосна, расположены древние пещерные храмы, высеченные прямо в меловой породе. Мы насладились невероятными панорамными видами, открывающимися с вершин холмов. Это место, где красота дикой природы гармонично сочетается с многовековым историческим наследием, оставляя незабываемые впечатления.

Время, обманутое очарованием мгновения, растаяло незаметно, и запланированный час обернулся тремя часами неспешного странствия. Возвращаясь к стоянке, мы забрели в хутор с другой, незнакомой стороны, и вдруг взгляд выхватил на заборе скромную вывеску — «Сыроварня». Этот внезапный, по-домашнему уютный знак стал идеальным завершением нашего путешествия. Конечно же, мы не смогли пройти мимо.

Здешняя сыроварня, ставшая для нас таким приятным открытием, как раз из таких — рожденных мечтой и упорством. Здесь осваивают непростое искусство создания сыров из овечьего молока. Признаюсь, для меня это был первый опыт, и я был изумительно удивлен. Если козий сыр с его характерной ноткой всегда оставлял меня равнодушным, то овечий… о, он попал точно в цель! Его нежный, но в то же время насыщенный вкус стал настоящим откровением.
Мы вдоволь надегустировались, наслаждаясь каждым новым оттенком, и, конечно, не смогли уйти с пустыми руками. Закупились и на подарки друзьям, чтобы поделиться частичкой этого открытия, и впрок, для нашего дальнейшего путешествия — благо, дорожный холодильник позволяет сохранить эти сокровища. А в завершение — восхитительное мороженое местного производства, как финальный аккорд этой чудесной гастрономической симфонии.
Огромная благодарность этим энтузиастам, этим людям, которые не побоялись мечтать и воплощать мечту в жизнь. Удачи им в их благородном и таком вкусном начинании
Всего пара шагов — и мы дома, в нашем уютном пристанище на колесах. Усталость, приятная и легкая, окутывала плечи, а на губах еще оставался нежный вкус сыра, которым нас так щедро угощали. Возвращаясь, мы заметили, как к вечеру схлынула дневная суета, и дорога, еще недавно казавшаяся неприступной, освободилась, обещая свободу пути.

Решение пришло само собой, легкое и радостное: остаться! Остаться еще на один день. Однако, чтобы завтрашний рассвет не запер нас снова в ловушке переполненной стоянки, нужно было действовать сейчас. Несколько быстрых движений пальцами по экрану — и вот, решение найдено: парковка у самого монастыря.
Полчаса пути — и мы на месте. Машина замерла на вершине холма, а внизу, в объятиях спускающегося к Дону склона, покоился монастырь. К нему вела лишь пешеходная тропа. Алое солнце уже касалось горизонта, окрашивая небо в цвета заката. Мы решили не тревожить уходящий день и оставить встречу с Дивногорьем на завтра, предвкушая новую главу нашего путешествия, что начнется с первыми лучами утреннего солнца.

В самом начале экскурсии мы поднялись к Дивногорскому пещерному монастырю — это уникальный комплекс, высеченный в меловых отложениях на территории заповедника Дивногорье. Его главной святыней является пещерная церковь в честь Сицилийской иконы Божией Матери, которая привлекает множество паломников. Монастырь был основан в середине XVII века, и его кельи и ходы были созданы руками монахов прямо внутри меловой горы. Мы с Ириной прошли по таинственным коридорам, ощутив аскетичную атмосферу жизни отшельников прошлых веков. Это место удивительным образом сочетает в себе духовную святость, суровую красоту природы и многовековую историю.

Пятое мая встретило меня неласково. То ли вчерашний ветер, своевольно гулявший по меловым кручам, оставил свой холодный поцелуй на моей шее, то ли неведомый вирус решил заявить о своих правах — но с самого утра тело окутала свинцовая тяжесть. Однако дух, устремленный к святыне, оказался сильнее телесной немощи. Планы остались незыблемы, и после скромного завтрака мы начали свой путь к монастырю.
Дорога вниз представляла собой длинную, сваренную из металла лестницу, которая змеилась по склону холма. Не помню, сколько ступеней или метров мы одолели в этом спуске, но расстояние было значительным, и в глубине души уже зародилась мысль, что обратный подъем станет настоящим испытанием.

Вскоре лестница уступила место тропинке, нырнувшей в прохладную тень пролеска. Вековые деревья, могучие и высокие, тянулись к самому небу, сплетая свои кроны в гигантский, непроницаемый для солнца шатер. В этом сумрачном покое, среди древних стволов, рождалось ощущение сказки, будто мы шагнули в иной, зачарованный мир. Еще несколько мгновений, и лесная завеса расступилась, открывая перед нами безмолвные и величественные стены монастыря. Мы были на месте.

История Успенского Дивногорского монастыря, по преданию, начинается в XII веке с приходом греческих монахов Ксенофонта и Иоасафа, которые и высекли в меловой скале первый храм. На протяжении веков обитель служила не только духовным центром, но и важным оборонительным форпостом на южных рубежах Русского государства, неоднократно отражая набеги кочевников. В советский период монастырь был закрыт и разорен, а его помещения использовались под санаторий, что привело к значительному разрушению уникальных построек. Возрождение святыни началось лишь в 1997 году, когда монастырский комплекс был возвращен церкви и начались масштабные реставрационные работы. Сегодня это действующий мужской монастырь, привлекающий тысячи паломников и туристов своей богатой историей и уникальной пещерной архитектурой.

Наше решение непременно взять экскурсию было твердым, ведь еще до поездки я прочел о такой возможности. У самых врат обители взор выхватил скромную табличку «Администратор», извещавшую о том, что монастырь привечает паломников и странников, даруя им временный кров. Отдельной строкой упоминался и действующий на территории музей, посвященный страницам военной истории.
Вчерашний звонок экскурсоводу не прошел даром — она уже ожидала нас. Представившись, и дабы мы не томились у входа в ожидании, она с улыбкой направила нас на четверть часа в церковную лавку. Там, среди стеллажей, нас встретила матушка — настоящий Божий одуванчик. Несмотря на почтенный возраст, она оказалась удивительно светлым и интересным собеседником, чья беседа лилась тихим ручейком.
Сама лавка поражала изобилием: полки ломились от духовной литературы, рядом с которой соседствовала и прочая церковная утварь. Мы с Ириной отыскали для себя несколько ценных книг, а я вдобавок прикупил к вечернему чаю пузырек с лечебным сиропом. И вот, когда отведенное на ожидание время истекло, мы, полные тихого предвкушения, двинулись обратно к воротам, навстречу тайнам древней обители.
И вот мы в Музее "Подвиг милосердия" посвящен героической и малоизвестной странице истории Дивногорского монастыря. После закрытия обители в советское время, в годы Великой Отечественной войны, в её стенах был развернут эвакуационный госпиталь № 1923. Здесь, в бывших монашеских кельях и хозяйственных постройках, самоотверженно трудились врачи и медсестры, спасая жизни тысяч раненых солдат. Экспозиция музея рассказывает о неимоверно тяжелых условиях работы медперсонала и их ежедневном подвиге милосердия. Созданный уже после возрождения монастыря, музей увековечил память о самопожертвовании медиков в священных для православных стенах. Полчаса в этом помещении перенесло нас в те не легкие и суровые времена.

На протяжении столетий эти аскетичные помещения были сердцем монашеской жизни, храня тайны молитвенных подвигов и быта иноков. Сегодня они являются уникальным памятником истории и главной достопримечательностью музея-заповедника, позволяя посетителям ощутить суровый дух прошлого.
Нас вела по святой обители экскурсовод сестра, и в этом первом тихом удивлении — как же так, женщина в мужском монастыре? — уже крылось предчувствие дня, полного открытий. Её голос, спокойный и ясный, стал нашим проводником во тьму рукотворных пещер, где в аскетичных кельях веками звучала монашеская молитва. Пламя свечей в наших руках вырывало из мелового сумрака древние своды, и мы, впервые в жизни, стали частью этого безмолвного крестного хода, движущегося в самом сердце горы.
Венцом этого подземного пути стал иконостас, над которым, как мы узнали, высоко на поверхности горы, вознесён к небу крест. Это осознание — что мы молились прямо под ним, в глубине скалы — пронзило душу удивительным чувством единства земного и небесного. Оставив сестру-гида, мы сами устремились вверх, к этому видимому символу веры, чтобы коснуться его и ощутить себя на вершине мира, между прошлым и вечностью.
Спустившись обратно, мы обрели тишину и покой под сводами Успенского собора. Усталое тело, несмотря на недомогание, смирилось перед духом, получившим столь щедрую пищу для размышлений и молитвы. Этот день стал истинным духовным пиршеством.
Даже дорога домой, вверх по долгой монастырской лестнице, превратилась не в испытание, а в благословение. Мы останавливались, вдыхая лесной воздух, и вслушивались в церковные песнопения, что лились, казалось, из самой гущи деревьев, будто невидимый хор сопровождал наш путь. Вечер опустился на землю, когда мы вернулись к своей стоянке, и покой этого святого дня подсказал решение — остаться здесь еще на одну ночь, чтобы завтра с новыми силами отправиться в Воронеж, увозя в сердце свет Дивногорья.

Шестое мая. Время собираться в дорогу — наш первый маршрут нынешнего сезона подходит к концу. Впереди Воронеж, где на парковке нас ждет временное пристанище для нашего дома на колесах.
Путешествие прекрасно само по себе, но реальность неумолима — работа никуда не исчезает. Конечно, бизнес можно вести онлайн, мы специально выстроили всю организацию под такой формат. И всё же выработали для себя определенный ритм: примерно три недели странствий, затем полторы недели, посвященные работе. По мере того как расстояние от Краснодара будет увеличиваться, нам неизбежно придется реже возвращаться домой — не наездишься каждый месяц, когда между тобой и родными стенами несколько тысяч километров. Но пока что мы придерживаемся такого графика.
В интернете наткнулся на любопытное место неподалеку от Воронежа: кемпинг Farm & Village. Вы уже знаете мое отношение к иностранным названиям на русской земле, однако отзывы были настолько восторженными, что мы решили заночевать именно там. Всего сто пятьдесят километров — и мы на месте.

Да, сам кемпинг и его организация произвели впечатление уже при въезде. Огороженная территория, охрана, администрация — всё как в добротных отелях. Про девушку-администратора — отдельная история, но не хочется тратить время на описание. Бывают исключения. Словом, мы с Ириной решили не портить себе настроение из-за мелочей и, припарковав наш дом на колесах, отправились гулять по территории этой деревни-фермы, как было обозначено на чужеземном наречии.

Подгоняемые разгулявшимся аппетитом, мы направились в местный ресторан с колоритным названием «Сеновал». Это заведение оказалось сердцем кемпинга, гармонично продолжая его общую пасторальную концепцию. Вокруг царила настоящая деревенская идиллия: в загонах мирно пережевывали сено овцы и козы, а за невысокой оградой суетились пушистые кролики и куры. Особое умиротворение дарил живописный пруд, украшенный кувшинками, на берегу которого манили к отдыху уютные шезлонги.

Кстати, из всех стоянок нашего путешествия эта парковка для трейлеров оказалась самой комфортабельной. Места достаточно для параллельной парковки и домика, и прицепа. Удобное подключение к воде и электричеству. Освещение повсюду. Душевая и туалет — отапливаемые, не уличные будки, а помещения, как в шикарном отеле. Цена, разумеется, тоже пока самая высокая: три тысячи рублей за сутки. Но комфорт!

Радушие и профессионализм персонала ресторана с лихвой компенсировали холодность администратора при заселении. Мы погрузились в изучение меню, где каждое изысканное блюдо сопровождалось увлекательной легендой, а стилизованные наряды официантов лишь усиливали атмосферу погружения. Примечательно, что именно наша улыбчивая официантка стала для нас настоящим проводником, рассказав об отеле куда больше, чем сотрудники ресепшена. Она красочно описала уникальные парные, массажные кабинеты и разнообразные спа-ритуалы.